– И тогда я подумал, что дважды за двадцать минут это же здорово, ты, думаю, Рики, настоящий сексуальный титан.
– Хорошо, что не «Титаник», – сказал я, но эта шутка не показалась Рику смешной, да и мне, честно говоря, тоже.
– И вот я начал, – продолжал он, – использовать пластинки на манер таймера или песочных часов, для контроля времени. Первый раз случайно, а потом уже нарочно, чтобы подгонять себя, класс поддерживать.
– Угу, – сказал я и пошел за шариком.
– Вот так оно и было, – сказал Тамбер, подавая, – пока я не сошелся с Джуди – ты помнишь Джуди? Это когда я влюбился.
– Помню, такое не забывается. Какое-то время ты очень походил на человека, это было дико и непривычно.
– Благодарствую. Так вот, с Джуди мне сразу стало казаться, что это вроде как нехорошо, и я почти сразу бросил, и даже потом, когда мы с ней разбежались, я все равно не вернулся к этим играм, вроде как о них позабыл. А пару месяцев назад я порол двух роскошных черных телок и поставил для фона «Brothers In Arms», ну, отжарил я одну, потом другую, а тут как раз и пластинка кончилась, и я сообразил, что повторил свой тогдашний результат, дважды за одну сторону, и я вконец удолбался, хоть на веревку сушиться вешай, а тут такая радость, я прямо раздулся от гордости, а потом вдруг сообразил…
– Что? – Пропущенный мною шарик стукнулся о коробку румынского джема и куда-то покатился; я кинул ракетку на стол и пошел его подбирать.
– Что это не винил, а долбаный компакт-диск,[61] – вздохнул Тамбер. – Я потратил на два захода пятьдесят долбаных минут и удолбался во сто раз сильнее. Облом, чистый облом. – Он горестно покачал головой.
– Мое сердце обливается кровью, – сказал я. – Мой пузырь обливается мочой. Мой желудок обливается желудочным соком. А и вообще, что ты делал в постели с двумя этими бабами?
– А что, ты думаешь, я делал?
– Спрашивал их, как им это понравилось?
– Ошибаесси. В действительности у них дуэт. Я думаю подписать с ними контракт.
– Вот уж не знал, что ты формализовал свои связи до такой степени, – сказал я и самым взаправдашним образом выиграл очко. Тамбер поймал шарик и перебросил его мне.
– Стиль моих связей сильно изменился. С возрастом я стал значительно осторожнее. – Он выпрямился, опустил ракетку и упер руки в бока. – Знал бы ты, какое они паскудство, эти хреномантии.
– Знаю, – кивнул я, примериваясь, куда бы лучше подать.
– Да бог с ним. – Тамбер пригнулся и почти мгновенно отыграл подачу. – Смех, да и только; я использовал доходы от акций «Телекома» на покупку «Лондон интернешнл».
– Задница, – сказал я.
– Волосатая, – ухмыльнулся Тамбер.
Мы сидели в ресторане гостиницы «Олбани», непременной стоянки Рика при его нечастых набегах в Глазго.
Мы закончили партию в пинг-понг. Выиграл, конечно же, он, однако не всухую, что я всегда воспринимаю как свою моральную победу. Мы еще раз подогрелись кокаином и битый час проговорили о Нашем Бизнесе, поливая любого и каждого, чье имя приходило нам на ум. Затем мы преодолели две сотни ярдов, отделявшие Джутов собор от «Олбани», на газотурбинном чудовище Рика (предварительно мне пришлось выслушать его жалобу на прокатную контору в аэропорте, у которой не нашлось черного, в масть его очкам, «порше»; красный «феррари» всем бы и хорош, но ведь это
Утром я обрядился в то же самое, что и вчера вечером, да плюс повязал галстук, а потому выглядел почти респектабельно, во всяком случае в «Олбани» меня пустили.
Обед был вполне пристойный, хотя Рик слишком уж суматошился с выбором вина, а я потребовал к шатобриану[62] томатный соус, из чистой вредности. Потом мы сидели и отдувались, прихлебывая бренди; Рик закурил «гавану». Во время разговора я несколько раз замечал, что он что-то недоговаривает, старательно обходит какую-то тему, но вникать в это мне не хотелось. Здесь были по крайней мере два варианта: деловое предложение, с которым он ко мне приехал, и некое жуткое событие, смутно обозначенное им ранее, а ни то ни другое не сулило мне особых радостей. Так что я не забивал свою голову догадками и размышлениями, а просто сидел в компании старого доброго знакомого и делал вид, что все точно так же, как в старые добрые времена.
– … Что, что, а уж эту-то пьянку я не скоро забуду, – смеялся Рик. – Я порол Джуди прямо на клумбе, а Аманда меня застукала. Эта стерва ободрала мне всю задницу то ли граблями, то ли тяпкой, чем-то таким сельскохозяйственным.
– Как сказано в Писании, – сказал я, вытирая выступившие на глазах слезы, – не дерите баб на клумбах, да не ободраны будете.
Мы вспоминали наши сборища в кентском поместье Балфура, и Рик рассказывал про тот раз, когда Дейви на своем тракторе-тягаче перетягивал канат со сборной из Уэсова «рейнджровера», трактора, принадлежавшего какому-то местному фермеру, и его собственной «дайтоны» (с Кристиной за рулем). Он победил, но при этом случайно – если можно ему верить – въехал прямо под навес, вдребезги разнес бар, раздавил несколько столиков и поверг гостей в паническое бегство. Разворачиваясь, он сшиб одну из двух главных опор, обрушил половину навеса, вторая же почему-то загорелась. Это был один из очень немногих в том году пожаров, при тушении которых применялась вода из декоративного пруда, передаваемая по цепочке в ведерках для охлаждения шампанского, и шампанское как таковое (а что, чем вам не пенный огнетушитель?). Меня в тот раз не было, но те Дейвовы пьянки, в которых я участвовал, были если и спокойнее, то разве что самую малость.
В конце концов наши с Риком запасы историй иссякли; мы замолкли и некоторое время сидели, качая головами, фыркая и утирая слезы.
