Он греб, не замечая ничего вокруг, сосредоточившись лишь на впечатанной в лед расплывчатой черной полоске – разделительной линии его ряда. Вокруг простирались километры льда, где лишь изредка встречались люди на коньках, айсбордах и буерах. Разреженный воздух Большой Летательной Комнаты пятого уровня был наполнен звоном полозьев, выписывающих узоры на поверхности замерзшего озера- пола, и жужжанием пропеллеров мотодельтапланов, описывающих неторопливые кривые в необозримом пространстве под сводом.
В мозгу Онкатерия что-то щелкнуло, и на поле его зрения наложился дисплей с высвеченным результатом километрового заезда.
Он убрал весла в лодку и расслабился; дыхание еще не успокоилось, и лодка продолжала быстро скользить по льду. Он поднял глаза на мотодельтапланы у резного висячего выступа центрального сталактита под коньковым сводом потолка.
Он подумал, что скоро, может даже через сто лет, от всего этого не останется и следа. От Большой Летательной Комнаты, от Серефы, от самой Земли. Даже солнце никогда не будет таким, как прежде.
От этой мысли Онкатерий погрузился в какую-то сладостную тоску, меланхолический экстаз, делавший повседневность еще желаннее. Ценить каждое мгновение, наслаждаться каждым ощущением, вкушать каждое из многогранных чувств, отдавая себе отчет в том, что события движутся к финалу, что впереди больше нет иллюзорной бесконечности времени. Это было настоящее.
Все, что они и их предки знали на протяжении однообразного тысячелетия, начиная с Диаспоры, являло собой некую разновидность красивой смерти, элегантно-безличную жизнь автомата: пустую оболочку без сути. Теперь все это уходило. Огонь, освещавший путь к цели человечества (настоящего человечества, той его части, которая решила хранить верность прошлому и тому, что оно значило), горевший на протяжении многих неспокойных веков, начал гаснуть.
Финал. Завершение. Окончание… Закрытие.
Онкатерий наслаждался мыслями и ассоциациями, которые тянулись за этими словами, он впитывал в себя их смысл, их коннотации, как втягивал в свои легкие морозный, колючий воздух, сухой и бодрящий, несмотря на всю его стерильность. В особенности если ты знаешь: возможно, тебе не придется разделить судьбу других землян или всего, что вокруг.
Лодка катилась по тонкой водяной пленке на льду, постепенно замедляясь.
Онкатерий откинулся назад, прижался затылком и шеей к эргономичному подголовнику сиденья. Он на мгновение вошел в крипт, проверяя состояние безопасности.
Они продолжали поиски Сессина, который все еще оставался на свободе, хотя прошло уже немало времени. Вероятно, где-то прятался.
Служба безопасности распространяла полуофициальные утечки о том, что любая асура является агентом хаотических уровней крипта и послана с целью нарушить нормальное функционирование криптосферы. Слухи воспринимались по-разному, и тем не менее многие люди/сущности верили этому, поскольку по крайней мере в некоторых областях базы данных воцарились удовлетворительно полезные параноидальные настроения.
О потере солдата в соларе на пятом уровне первым сообщил сам король. Нужно было еще выяснить, в какой степени это ставит под угрозу выполнение проекта. Посольство Часовни пока никак не отреагировало, хотя и пришлось допустить, что эмиссары инженеров получили эту информацию по своему тайному каналу связи с Дворцом.
Озабоченность вызывала и необычная активность в нижней части крипта; какой-то редкий вид птиц- химери-ков вел себя совершенно не по чину, а потому возникло подозрение, что они являются агентами хаоса; эти птицы будут выловлены и задержаны при первой же возможности. Каким-то образом с этим, вероятно, был связан и молодой ходок, который доставлял массу неприятностей и имел подозрительно необычный склад ума. Ему, как и Сессину, удалось улизнуть. Онкатерий мысленно изругал тысячелетие мира и процветания, которое расслабило службу безопасности, и теперь та не могла решать серьезные проблемы. Однако они продолжали наблюдение. Мальчишка рано или поздно появится.
И наконец-то его коллеги по Консистории согласились с тем, что пора предпринять действия против заговора, который, насколько им было известно, существовал вот уже пять лет.
С этим… они понемногу начали разбираться.
Главный ученый Гадфий со своим персоналом покинула офис верховного гадателя, а непонятные сигналы из крипта так и остались неразгаданными. Они вернулись в Большой зал на следующий день и поднялись в Фонарный дворец, чтобы Гадфий могла присутствовать на еженедельном брифинге кабинета. Эти встречи выводили Гадфий из себя. Назначение их состояло в том, чтобы информировать собравшихся о последних событиях и подтолкнуть к действиям, полезным в нынешних чрезвычайных обстоятельствах; но пока что участники заседаний лишь ублажали самомнение кого-нибудь из присутствовавших и производили множество пустых слов, подменявших дела, но никак их не направлявших.
И тем не менее, испытывая знакомое ощущение, что она без пользы тратит время на вопросы, которые куда как проще (и гораздо быстрее) решать, обращаясь к базе данных, она высказала свое мнение по разным проблемам, с которыми ей пришлось столкнуться за последние семь дней, включая ход работ на кислородном заводе, странный узор в Долине Скользящих Камней и тревожные нарушения в криптосфере, из-за которых прогнозы гадателя становились ненадежными.
На встрече (происходившей в довольно точной копии Зеркальной галереи древнего Версаля) лично присутствовали большинство участников, включая короля и Пола Ксерсе от криптографов, хотя Хелн Остремис, второй член Консистории, находилась на испытаниях ракет в Огуэ-Маритим, а потому была представлена своим придворным атташе, чьими устами и говорила. Атташе был тощий человек средних лет в облегающей придворной униформе. Гадфий подумала, что именно так будет выглядеть Расфлин, сидевший вместе с Госкил у нее за спиной.
– И тем не менее, главный ученый, испытания снарядов как прямого подъема, так и с аэрокрыльями идут согласно плану, – сказал атташе. Говорил он собственным голосом. Единственным свидетельством того, что он озвучивал не собственные мысли и подчинялся чужой воле, была прямая посадка и отсутствие мелких телодвижений, обычно свойственных людям. Гадфий давно уже не удивлялась возможности разговаривать с отсутствующим человеком посредством третьего лица, которое (в известном смысле) тоже отсутствовало.
– Я это не оспариваю, мадам, – сказала Гадфий. – Но некоторые из нас встревожены отсутствием свежей информации. Критический характер этого проекта…
