такое, отчего он проникся неприязнью к этому насельнику. Хотя постойте, все ведь было наоборот. Сетстиин всегда был обаятельным и полезным другом. Сетстиин предостерегал его в отношении старого насельника, командовавшего этой большой сферической…
Кверсера-и-Джаната, похоже, окружали доброжелатели, которые хотели узнать побольше о корабле воэнов. Истиннодвойня увидела, что Фассин смотрит на нее сквозь толпу, и помахала ему. Фассин помахал в ответ.
Он смотрел, как грузят Айсула в катер «скорой помощи», и пытался сообразить, что он знает, а чего не знает, что может вспомнить, а чего не может. Наверное, можно было бы отправиться вместе с Айсулом в «скорой помощи», но Фассин чувствовал, что ему надо побыть одному.
Он явился сюда, чтобы увидеть звезды, подождать, подумать и, может быть, произвести кое-какие математические расчеты.
Он вытащил из кармана на борту своего газолета открытку и посмотрел на нее. После того, что случилось на «Протрептике», его маленький газолет стал хуже видеть, но детали увеличивал, как и раньше, и потому Фассин смог получить идеальное изображение голубого неба и белых облаков. Он увеличил картинку, сверяясь с тем изображением, которое сохранил в… Но этого изображения в памяти газолета не оказалось.
Странно. Ему казалось, он записал картинку и уже частично расшифровал то, что было в ней скрыто. Он в этом не сомневался. Тогда это представлялось ему весьма важным, совершенно точно.
Фассин изо всех сил старался вспомнить, что произошло после нападения воэнов. Он знал, что их взяли в плен и допрашивали, что воэны сделали какую-то гадость с его мозгом, с биоразумом газолета и его памятью. Потом корабль, посланный итинами для их спасения, атаковал судно воэнов, и — каким-то образом он, Айсул и истиннодвойня победили оставшихся в живых воэнов. Они победили воэнов?
Как такое могло случиться? Корабль итинов сумел отвлечь воэнов, и «Велпин» тоже сыграл какую-то роль: кажется, врубилась противопиратская автоматика и помогла одолеть воэнов. Кверсер-и-Джанат явно начинали скрытничать, стоило завести разговор о том, какие средства использовал против воэнов их прежний корабль.
Фассин понятия не имел, что произошло. Может, все было так, как говорили они, а может, и нет. Может, на борту «Велпина» был ИР, и он-то и расправился с воэнами, только Кверсер-и-Джанат не хотели, чтобы об этом кто-нибудь знал. Они могли наговорить ему практически что угодно, а он мог поверить — воэны так сильно нагадили ему с памятью.
Он вспомнил, как сидел на ступеньках храма, глядел на широкую, неторопливую реку и разговаривал со… стариком? Со старым насельником? Образ у него в голове запечатлелся довольно яркий — не какая-то линейная нить памяти. Видимо, это происходило в своего рода виртуальной реальности, да? Может, старик был репрезентацией ИР «Велпина». Видимо, с ним, с этим стариком — или ИР? — он и разговаривал или по меньшей мере встречался.
Он попытался сосредоточиться и снова посмотрел на открытку. Эту картинку ему дал Валсеир. Так? Нечто вроде визитной карточки, рекомендательного письма, которое выводило его на… Ему вдруг показалось, что она вывела его на Валсеира, но в этом было мало смысла.
Нет, постой-ка: дом в глубинах и старый бродяга-насельник. Вот кто дал ему открытку. И она каким-то образом вывела его на Валсеира. Но тут было что-то еще. Он обнаружил что-то еще. Он проснулся с этой мыслью перед нырком в червоточину. Что-то было скрыто в этой открытке. Послание. Код.
Фассин оглядел пустую платформу. Он был один, больше никого. Включил процессор, чтобы максимально подробно обработать картинку. Включились несколько программ. Через несколько минут взгляд Фассина оторвался от знакомого неба с редкими звездами, и он занялся результатами обработки.
Что-то здесь было.
Это напоминало какую-то инопланетную алгебру.
Там было около полутора страниц. Похоже на одно длинное уравнение или три-четыре уравнения покороче.
Он почувствовал волнение. Непонятно отчего ему пришло в голову, что это как-то связано с насельническим списком. Подробности ускользали от него, но он знал, что предмет его поисков — преобразование, которое считалось ключом к знаменитому списку, и, может быть (такая вероятность существовала), эти строки с инопланетными формулами имели отношение к преобразованию. Может быть, то, на что он смотрел, и было преобразование, хотя верилось в это с трудом.
Фассин пытался сообразить, что могут значить эти символы, но у него не получалось. Память газолета, с которой явно кто-то поработал, могла прежде содержать что-то, что указало бы верное направление, но теперь там ничего подобного не было.
Он вошел в городские сети данных, связался с библиотекой Экваториального университета и справился в их базе, специализирующейся на инопланетной математике. Выбрал два символа и отправил их на тестирование. Ответ пришел немедленно и содержал ссылки.
Материал, с которым он имел дело, был записан на интерпретори V, универсальной межвидовой системе записи, насчитывающей около двух миллиардов лет и созданной вопулдами на основании более ранних насельнических элементов. Он загрузил себе полный комплект программ перевода.
Ему пришлось остановиться и бросить взгляд поверх облаков. Нахлынула странная смесь эмоций.
Возможно, именно за этим его и послали, вот она — цель его поисков. Точнее, их поисков — он не должен забывать о полковнике Хазеренс. Вполне вероятно, что именно это он и искал все последние месяцы. И тем не менее, если Меркатория или по крайней мере юлюбисская ее часть надеялась спастись с помощью этого, такие надежды были тщетными. Он вернулся слишком поздно — вторжение уже произошло. Все кончено.
Но он, кажется, столько всего забыл! Что же с ним сделали воэны? Айсул был сильно ранен, но если не считать воздействия его целительной комы, то в умственном плане он казался (и сам утверждал, что был) абсолютно здоровым. Кверсер-и-Джанат, казалось, вообще не пострадали. Может, им просто повезло, а может, это было как-то связано с их истиннодвойничеством — этого Фассин не знал.
Но оставалось еще вот это — дешифровка, которая могла привести к чему-то важному. Пусть вторжение уже состоялось, но контратака была еще впереди, и в любом случае он мог сам оценивать происходящее. Он по-прежнему предпочел бы поделиться добытыми сведениями с запредельцами, если только в этом уравнении есть полезная информация.
Что-то сверкнуло в космическом пространстве на западе — далеко за вершинами облаков. Может быть, корабль.
Фассин вернулся к своему уравнению и набору программ-переводчиков. Он попытался применить одно к другому. В виртуальном пространстве, проецируемом искалеченным биоразумом газолета на его собственный, картинка разделилась, и рядом с оригиналом появилась копия уравнения. Фассин смотрел, как в копии меняются местами и модифицируются символы, обретая стандартную насельническую форму записи. Символы там и там мигали и высвечивались, окрашивались в различные цвета, казалось, увеличивались, а потом вновь становились в ряд среди остальных знаков, по мере того как близился ответ.
Это и в самом деле было уравнение. Благодаря чьим-то словам Фассину смутно казалось, что искомое будет частотой и сигналом или чем-то подобным, но на самом деле, мол, это не так. А если и так, то истинную природу искомого скрыли — и очень странным образом.
По обе стороны разделенной картинки вспыхнули и замигали несколько последних частей. А в конце, неторопливо мерцая, появился ответ.
Он равнялся нулю.
Фассин уставился на него — на них.
Нуль в стандартной насельнической системе записи представлял собой точку с короткой черточкой под ней. На интерпретори V нуль обозначался косой чертой. В конце оригинала, тоже неторопливо мерцая, стояла косая черта.
Точка с короткой черточкой под ней подмигнула ему с копии уравнения. Косая черта, разлегшись в
