друга по именам, так как были знакомы много лет, но были ли они друзьями?

– Леди Синклер должна быть очень довольна, – сказала Порция. – Одна ее дочь уже вышла замуж, другая обручилась, а Эмили имела успех в обществе. И Эйми в следующем году, несомненно, тоже будет иметь успех, если научится обуздывать свой несдержанный характер.

– Надеюсь, Порция, она никогда не научится этому. Мне она очень нравится такой, какая она есть.

– Напрасно ты недавно в предвечерние часы водил ее на прогулку в парк, – сказала она, мельком взглянув на Лусиуса. – Ей не следует показываться в обществе. И ей не следует так несдержанно смеяться твоим словам и таким образом обращать на себя внимание. Лорд Рамфорд рассматривал ее в свой монокль, а всем нам известна его репутация.

–  Когда моя сестра идет со мной под руку, она надежно защищена от наглости всяких повес, Порция. А девушкам, которые еще не выезжают в свет, так же крайне необходим свежий воздух и ходьба, как и молодым леди, которые уже выезжают.

Лусиус почувствовал, что его снова охватывает раздражение. Проклятие, но раздражение начинало становиться почти привычным для него состоянием. Нет сомнения, что в Лондоне девяносто девять леди из ста согласятся с Порцией.

А Фрэнсис? Лусиус безжалостно подавил эту мысль.

– Твоя забота о сестре достойна похвалы, но я уверена, ты не хотел бы лишить Эйми ее шансов в следующем году после выхода в свет.

Лусиус смотрел на ее светлые локоны и размышлял: неужели, когда они поженятся, она всю оставшуюся жизнь будет так же отчитывать его за любое мнение или поступок? Он мог бы держать пари на целое состояние, что будет. Лусиус предполагал, что, как и большинству мужей, ему придется часто исчезать из дома, проводя большую часть времени в клубах или на охоте.

– Ты поступил просто замечательно, – продолжала Порция, – когда взял ее с собой в Бат. Присутствие такой юной девушки, должно быть, доставило лорду Эджкому огромное удовольствие.

– Несомненно. И мне тоже.

– Но так ли уж разумно было позволить ей посетить званый вечер?

Лусиус поднял обе брови, но Порция не оторвалась от своей работы.

– А бал в Зале торжеств? – не унималась она. – Я не хотела тебе говорить, но мама от изумления просто не могла найти слов, когда Эмили рассказала нам об этом.

Лусиус отметил, что ее волосы аккуратно разделены посередине, но пробор тянется всего на несколько дюймов надо лбом, а потом скрывается под тщательно уложенными локонами – совсем не так, как у другой женщины, которую он знал...

– По крайней мере у тебя хватило ума нанять для ее сопровождения школьную учительницу. Но, Лусиус, эта женщина должна была бы запретить ей танцевать.

Он прищурился от злости и молча представил себе, какое получил бы удовольствие, потянув один из этих безупречных локонов и испортив тем самым всю прическу.

– Мисс Аллард была почетным гостем моего дедушки. И Эйми танцевала с моего согласия.

– Остается только надеяться, Лусиус, что своим попустительством ты не причинил ей непоправимый вред. С нетерпением буду ждать, когда в следующем году смогу предложить ей свою помощь и поддержку.

Несомненно, как его жена и невестка Эйми.

– Правда?

Она взглянула вверх, и ее иголка задержалась в воздухе над пяльцами.

– Я тебя обидела, Лусиус, но не нужно сердиться. Женщины лучше мужчин знают, что есть что, и готовы ничего не замечать и соблюдать приличия, пока мужчины свободно занимаются своими делами.

– Распутничают?

Лусиус заметил на щеках Порции два красных пятна и внезапно вспомнил, что она никогда не краснела – или не позволяла себе краснеть, предположил он.

– Думаю, Лусиус, мы могли бы обойти молчанием эту тему. Чем занимаются джентльмены в свое свободное время, это их дело и нисколько не касается благовоспитанных леди.

Боже правый! Проклятие! Неужели ее спокойствие не поколеблется, если он будет распутничать всю жизнь, начиная со дня их свадьбы и до смертного часа? И он подозревал, что нет, не поколеблется.

– Ты пришел сюда сегодня утром, чтобы повидаться с папой? – спросила его Порция.

– Да, – подтвердил он. – Но я зайду как-нибудь в другое время.

– Конечно, заходи, – сказала она, спокойно глядя на Лусиуса.

И Лусиус задумался, питала ли она к нему хоть какие-нибудь чувства. Действительно ли она хочет выйти за него замуж? Именно за него, Лусиуса Маршалла, а не за виконта Синклера, будущего графа Эджкома?

– Порция, – заговорил Лусиус, когда она снова вернулась к вышиванию, – у тебя нет такого ощущения, что этой весной мы на каждом шагу сталкиваемся друг с другом, желаем мы того или нет?

– Конечно. – Ее иголка замерла, но Порция не подняла взгляда. – А почему бы нам этого не желать?

– Значит, ты хотела бы связать себя со мной? – У него совсем упало сердце.

Связать – что за идиотское иносказание!

– Безусловно. – Она взглянула на Лусиуса.

– Безусловно? – поднял он обе брови.

– Мужчины очень глупы. – На секунду она почти по-матерински посмотрела на него. – Они постоянно стараются избегать реальности, но ее нельзя избегать бесконечно, Лусиус.

– Значит, ты хотела бы выйти за меня замуж?

Ну вот – слово произнесено, и он уже не мог вернуть его обратно или притвориться, что имел в виду что-то другое.

– Конечно.

– Почему? – Его сердцу дальше некуда было падать, но оно все же попыталось сделать невозможное.

– Почему? – Теперь пришла ее очередь в изумлении поднять брови. Положив руку с иголкой поверх вышивания, Порция, казалось, на мгновение забыла о своей работе. – Я же должна за кого-то выйти замуж, Лусиус, и ты для меня самый подходящий вариант. Ты должен на ком-то жениться, и я для тебя самый подходящий вариант.

– И это достаточная причина? – Он хмуро смотрел на девушку.

– Это единственная причина, Лусиус.

– Ты меня любишь? – спросил он ее.

– Что за глупый вопрос. – Порция в полном изумлении взглянула на него. – Лусиус, люди, подобные тебе и мне, не женятся по такой вульгарной причине, как любовь. Мы женимся ради положения в обществе, состояния и безупречной родословной.

– Все это звучит весьма неромантично.

– Меньше всего я ожидала от тебя, что ты заговоришь о романтике.

– Почему? – снова спросил Лусиус.

–  Прости меня, но твоя репутация не совсем уж неизвестна мне, хотя я всегда старалась избегать вульгарности. Ты, естественно, захочешь продолжать такую жизнь, которую, нисколько не сомневаюсь, вряд ли можно назвать романтичной. И следовательно, от своей жены тоже не будешь ожидать или тем более требовать чего-то подобного. Тебе не о чем беспокоиться. Я тоже не ожидаю и не хочу романтики.

– Почему?

– Потому что это очень глупая штука; потому что она немодна; потому что это только фантазия, просто принятие желаемого за действительное, особенно со стороны женщины. Мужчины обычно гораздо умнее и нисколько не верят во всякую сентиментальную чепуху. И я тоже.

Еще несколько месяцев назад Лусиус согласился бы с Порцией – возможно, он и сейчас был с ней согласен. Ведь в последние месяцы романтика не принесла ему ничего хорошего и, кроме того, была источником Постоянного раздражения.

– А как же страсть? Ты не ожидаешь ее в своем браке?

– Конечно же, нет! – воскликнула Порция, теперь откровенно шокированная. – Что за мысль, Лусиус!

Она опустила голову и недрогнувшей рукой снова принялась за вышивание, словно они говорили просто о погоде, а Лусиус продолжал хмуро смотреть на нее.

– Я когда-нибудь сказал или сделал что-нибудь, что привело бы тебя к мысли, что я сделаю тебе предложение? – спросил он.

Несомненно, сделал – и совсем недавно. Он только что признался, что сегодня утром пришел сюда поговорить с ее отцом.

– Лусиус, тебе нет необходимости это делать, – ответила Порция. – Я понимаю, тебе этого не хочется, и ты тянешь время. Но я знаю, что в подобных обстоятельствах все мужчины ведут себя точно так же. И кроме того, я знаю, что все они в конечном счете делают то, что должны сделать, и ты поступишь также. И последствия будут совсем не такими ужасными. Появятся дом, жена и семья, которых прежде не было, а они необходимая часть благополучной, достойной жизни. Но главное в твоей жизни нисколько не изменится, да в этом и нет надобности. Кандалы, мышеловки и другие глупые штампы, которыми пользуются мужчины, – все это совершенно необоснованно.

На минуту Лусиус задумался, действительно ли у нее такое холодное сердце, или она просто невероятно скрытна и наивна. Существует ли на свете мужчина, который мог бы зажечь в ней страсть? Лусиусу в это не верилось.

– Значит, ты согласна принять меня, Порция? И тебя ничто не пугает?

– Не представляю, что бы это могло быть, конечно, кроме того, что мама и папа не дадут своего согласия. Хотя это почти невероятно.

«Господи, помоги мне», – молча взмолился Лусиус, почувствовав себя обреченным, как будто прежде этого не знал. Но, Боже правый, он же сам пришел сюда, разве не так?

Будь проклята Фрэнсис, черт бы ее побрал! Она могла бы спасти его от всего этого. Лусиус попросил ее выйти за него замуж, а потом убеждал себя, что не стал бы этого делать, если бы сначала подумал. Но если бы она воспользовалась стечением обстоятельств и сказала «да», ему не нужно было бы думать. Он был бы слишком переполнен чувствами – восторгом, страстью, ликованием – любовью.

Но она ответила «нет», и вот он здесь, перед лицом пожизненного заключения – это так же верно, как то, что его зовут Лусиус Маршалл. Он пока не сделал ничего большего, а просто нанес