Мне нравится быть здесь, с вами. Мне приятно видеть, что вы хорошо пообедали и пришли сюда провести час со мной и Эйми.

– Я подумал, – сказал граф, лукаво взглянув на него из-под густых белых бровей, – что ты, быть может, тоскуешь по паре прекрасных глаз.

Черных как ночь, огромных выразительных глаз, которые могли то вспыхнуть гневом, то заискриться весельем, то потемнеть от страсти.

– Тоскую, сэр? – Лусиус поднял брови. – Я?

– Вы, дедушка, говорите о мисс Хант, да? – спросила Эйми, окуная перо в серебряную чернильницу. – У нее такие голубые глаза, каких я больше ни у кого не видела. Некоторые могут назвать их красивыми, но лично я предпочитаю глаза, которые умеют смеяться, даже если они какого-нибудь неописуемого серого оттенка. А мисс Хант никогда не смеется – это ведь неприлично и не подобает леди, полагаю. Я очень надеюсь, что Лус на ней не женится.

– Я уверен, что когда придет время, Лусиус сделает правильный выбор, – сказал дедушка. – Но на самом деле было бы странно, Эйми, если бы он не восхищался голубыми глазами мисс Хант, ее светлыми волосами и безупречным цветом лица. И она благородная леди. Я с гордостью назвал бы ее своей внучкой.

Лусиус стиснул плечо сестры, а потом занял кресло по другую сторону камина. Его дедушка был совершенно прав. Порция была красавицей, утонченной, благородной и безукоризненной. Ходили слухи – другими словами, мать довела до его сведения, – что за последние несколько лет Порция отказала многим достойным женихам.

Она ждала Лусиуса.

Он сосредоточился на мысли о неповторимом обаянии Порции и снова почувствовал, как на его шее затягивается петля.

Следующий день был холодным и ветреным, не располагавшим к длительным прогулкам, зато после него наступил один из тех чудесных весенних дней, которые напоминали, что в не столь отдаленном будущем наступит лето. С безоблачного неба сияло солнце, воздух был чистым и по-настоящему теплым.

Заглянув ранним утром в павильон для питья минеральных вод и затем отдохнув дома с утренними газетами, граф Эджком был полностью готов для дневной прогулки с внуками к Королевской арке. Светские люди приходили туда каждый день, когда позволяла погода, чтобы обменяться сплетнями, собранными в течение утра, на других посмотреть и себя показать. Это место во многом служило для тех же целей, что Гайд-парк в Лондоне, хотя и заметно уступало ему по масштабу.

Прогулка по мощеной улице вдоль плавно изогнутой арки и затем спуск на лужайку были не слишком увлекательные, и Лусиус скучал по своим клубам, занятиям и знакомым в Лондоне, но, несмотря на это, был решительно настроен провести здесь неделю или около того. Ему было приятно видеть дедушку в хорошем настроении и немного окрепшим по сравнению с тем, каким Лусиус застал его на Рождество. И Эйми, опиравшаяся сейчас на руку Лусиуса, просто искрилась радостью от перемены обстановки, освободившись от строгих ограничений, которые накладывает лондонское общество на молодую леди, еще не вышедшую в свет.

Они беседовали с миссис Рейнолдс и миссис Абботсфорд, когда Лусиус, изрядно утомившись от разговора, но продолжая вежливо улыбаться, взглянул вверх в сторону арки и мимоходом отметил змейку школьниц, которые были одеты в одинаковые синие платья и держали путь вдоль Брок-стрит. По-видимому, уже насмотревшись на архитектуру Серкус-стрит, они теперь собирались полюбоваться Королевской аркой в противоположном конце улицы. В голове змейки быстрым шагом шла леди, вероятно, учительница, очень похожая на утку, рассекающую воду для своих утят, выстроившихся в две прямые линии и следующих позади нее.

Вероятно, учительница.

Лусиус прищурился, чтобы лучше разглядеть женщину, но группа была еще слишком далеко от него, чтобы можно было четко различить чьи-либо черты. А кроме того, это было бы слишком редким стечением обстоятельств...

– И мистер Рейнолдс согласился снять здесь дом на лето, – говорила миссис Рейнолдс. – И конечно, наша дорогая Бетси тоже будет с нами. Месяц у моря в июле – как раз то, что нам нужно.

– Говорят, морские купания чрезвычайно полезны для здоровья, мадам, – заметил граф.

– Морские купания, милорд? – воскликнула миссис Рейнолдс, издав звук, похожий на тихий смех. – О, никогда не говорите этого. Нельзя представить себе ничего более оскорбительного для благородных чувств. Я буду тщательно следить за тем, чтобы Бетси не приближалась к кабинке для переодевания ближе чем на полмили.

– Не могу не согласиться с вами, лорд Эджком, – сказала миссис Абботсфорд. – Когда два года назад мы провели несколько дней в Лайм-Реджис и Роуз и Элджернон – мои дочь и сын, как вы догадываетесь, – купались в море, они никогда не были здоровее, чем в те каникулы. Леди и джентльмены держались отдельно друг от друга, Барбара, так что ничего непристойного не было.

Лусиус обменялся иронической улыбкой со своим дедушкой.

– Да, пока я не забыла, лорд Эджком, – сказала миссис Рейнолдс, – хочу просить вас...

Змейка достигла угла Брок-стрит и арки, и учительница остановилась, чтобы указать на открывшееся перед девочками величественное архитектурное сооружение.

Женщина стояла спиной к Лусиусу и изящными жестами тонкой руки указывала на арку. Поверх желтовато-коричневого платья на ней был короткий коричневый жакет, и шляпа ее тоже была коричневой. Оттуда, где он стоял, Лусиус не мог видеть ни ее лица, ни волос, но тем не менее во рту у него мгновенно пересохло.

У него не было никаких сомнений в том, что он знает эту женщину.

Редкие стечения обстоятельств, очевидно, все же бывают.

– Уверена, и вы тоже придете, лорд Синклер? – спросила миссис Рейнолдс.

– О, скажи «да», скажи «да», Лус! – Эйми стиснула его руку и с мольбой взглянула вверх, на брата. – Тогда я тоже смогу пойти.

– Прошу прощения? – переспросил Лусиус и озадаченно посмотрел сначала на одну даму, потом на другую, не понимая, о чем они говорят. – Прошу прощения, мадам, боюсь, я витал в облаках.

– Лорд Эджком благосклонно согласился завтра посетить мой небольшой званый вечер, – объяснила миссис Рейнолдс. – Вечер, конечно, не идет ни в какое сравнение с лондонскими приемами, к которым вы привыкли, но общество будет избранное. В гостиной состоится музыкальный концерт лучших исполнителей, а в распоряжении тех, кто не ценит музыку, будет комната для игры в карты – мистер Рейнолдс всегда на этом настаивает. Очень надеюсь, что вы согласитесь присоединиться к нам и возьмете с собой мисс Эйми Маршалл.

– Почту за честь, мадам, – поклонившись, ответил Лусиус. – И Эйми, безусловно, тоже.

Боже правый! Званый вечер – в Бате! Во что превращается жизнь?

Его сестра чуть не запрыгала рядом с ним. Званый вечер в Бате, возможно, не слишком высоко стоял в списке многих светских львов – и определенно занимал самую последнюю строчку в списке самого Лусиуса, – но этот вечер был чрезвычайно заманчивым для девушки, лишенной права присутствовать почти на всех светских приемах, которые ее мать и сестры намеревались посещать в Лондоне этой весной.

Лусиус, вероятно, нежно и снисходительно улыбнулся бы сестре, если бы по меньшей мере половина его внимания не была прикована к арке и если бы его сердце не начало биться в груди так, словно кто-то стучал по нему молотком.

Проклятие, Лусиус совсем не хотел, чтобы это случилось, он не хотел, чтобы она снова попалась ему на глаза. Тем не менее он опять взглянул вверх, чтобы еще раз увидеть женщину, которая три месяца назад непростительно резко отвергла его, а потом еще долго продолжала занимать место в его памяти и отказывалась уходить оттуда.

Дисциплинированная колонна девочек продолжала путь вдоль арки и, не дойдя до ее конца, остановилась. Учительница, повернувшись лицом к постройке, снова заговорила, описывая обеими руками четкие окружности и что-то объясняя своим явно внимательным ученицам. Она ни разу не обернулась к лужайке, но ей и не нужно было этого делать – Лусиус уже все знал. Некоторые вещи не нуждаются в том, чтобы их ясно видели.

– Среди ваших гостей два титулованных джентльмена, – говорила миссис Абботсфорд. – Вам, Барбара, будут завидовать все хозяйки салонов в Бате, и вашему вечеру обеспечен успех, но это, конечно, не означает, что в другом случае он провалился бы.

– Полностью согласен с вами, мадам, – отозвался граф. – Миссис Рейнолдс уже пользуется репутацией великолепной хозяйки. Всегда, когда я бываю в Бате, я с нетерпением жду получения одного из ее приглашений.

Учительница повернулась, а вслед за ней и все ее ученицы, и она широким жестом руки снова указала на изумительный вид внизу и на дальние холмы.

Фрэнсис!

Он был еще слишком далеко, чтобы отчетливо видеть ее лицо, но достаточно близко, чтобы знать, что оно исполнено вдохновения.

Лусиус отметил, что она не выглядела ни осунувшейся, ни убитой горем.

Черт побери, неужели он ожидал, что она превратится в тень себя прежней – несомненно, из-за разрыва с ним?

К тому же она, казалось, совершенно не чувствовала неловкости от присутствия поблизости других людей и не смотрела ни на кого из знатной публики, прогуливающейся у арки и на лужайке внизу. И все же после долгого взгляда Лусиус опустил ниже поля шляпы, словно для того, чтобы спрятаться от ярких солнечных лучей, и повернулся вполоборота, сделав вид, что любуется пейзажем у себя за спиной.

– Бат никогда не перестает удивлять меня своей красотой, – изрек он банальность.

Миссис Рейнолдс и миссис Абботсфорд, постоянные жительницы города, были просто счастливы предложенной теме и с энтузиазмом