Внимание девочек окончательно испортило Майкла. Они делали за него домашнее задание и убирались у него в комнате. У него была развязная манера говорить, что нравилось многим из них. Он всегда платил на свиданиях, даже если угощение состояло из стакана газировки и пирожного в кафе «Файф энд Дайм». Если подружка начинала жаловаться, что из-за своих занятий карате Майкл уделяет ей мало времени, он бросал ее. На место одной цыпочки сразу же приходила другая.

Женщин он привык считать красивыми и слабыми созданиями, будущими женами и матерями. Он не возражал, если девушка еще и отличалась умом. Честно говоря, он терпеть не мог глупость. Майклу редко удавалось снять девочку в баре, потому что, если малышка оказывалась глупенькой, он не мог удержаться, чтобы не сообщить ей об этом.

На прошлой неделе он оказался в одном баре в Вест-Сайде вместе со своим другом Большим Стивом, который жил в Уэстчестере. Большой Стив до сих пор со смехом вспоминает, как одна девушка подсела тогда к ним за столик, взяла Майкла за руку и, глядя ему в глаза, вывалила историю своей неудавшейся жизни. Майкл посмотрел на нее и сказал: «Знаешь, мне твои слезливые россказни неинтересны. Мы только познакомились». Девушка обиделась. Ужасно. Он не умел делать вид, что его интересуют подобные глупости.

Тот факт, что девушки выигрывали стипендии, имея худшие оценки, злил Майкла, но он смирился. В Университете Колумбии ему предложили взять курс политологии, но он ушел из-за недоброжелательного отношения профессоров. В конце концов он стал посещать местный колледж, работая на четырех работах, чтобы оплачивать учебу. Отец повесил диплом Майкла на стене в ресторане. Для Франческо эта бумажка значила куда больше, чем для Майкла: отец был крестьянином из окрестностей Неаполя, а его сын получил степень магистра. Он отказался от мысли передать сыну ресторан. Его дочери, Мария и София, удачно вышли замуж, и Франческо надеялся, что сын тоже преуспеет в жизни.

Майкл взял кредит в банке и основал небольшое детское издательство в Ист-Виллидж. Он чувствовал, что рынок детской книги имеет большой потенциал. Он думал о таких же ребятишках, каким был сам, которые с удовольствием стали бы читать, будь у них такая возможность. Нельзя же в самом деле учиться исключительно на «Улице Сезам». Да, у детской книги большое будущее. Осталось только понять, как приблизить его.

Он нанял помощника и связался со своим приятелем по колледжу, Джо. У отца Джо была своя типография, и он обещал выпустить небольшой тираж, если Майкл найдет, что издать. В этом-то и заключалась основная проблема. Он дал объявление в «Виллидж войс» и получил от так называемых писателей гору макулатуры со множеством орфографических и грамматических ошибок. Осознав свой промах, Майкл изменил номер телефона, чтобы не приходилось целыми днями объяснять этим недоумкам, почему их опусы не могут быть напечатаны.

Через два месяца его стали осаждать нетерпеливые кредиторы, секретарша заскучала, а времени совсем не оставалось. Главная беда Майкла состояла в том, что он ни черта не смыслил в издательском деле.

И тут Франческо подал ему спасительную идею.

– Знаешь, хорошие книги есть, – проговорил он со знающим видом человека, который в своей жизни читал в основном ресторанные меню. – Только их авторы поумирали сотни лет назад, а теперь так уже никто не пишет.

Это было готовое решение. Майкл вскочил со стула и бросился в офис. Он может переиздать детских классиков, и ему ни цента не придется платить писателям. Эдуард Лир был мертвее мертвых, и теперь кто угодно мог бесплатно публиковать его творения. В течение недели он разыскал Сета Грина, сообразительного юношу-гомосексуалиста из Университета Нью-Йорка с огромным талантом иллюстратора. За три дня он подготовил переиздание «Совы и кошки». Отец Джо напечатал небольшую партию экземпляров у себя в типографии, и у «Грин эггз» появилась первая книга.

Осталось только продать ее.

У Майкла не было ни цента на рекламу, зато энтузиазма было не занимать. Положив книги в рюкзак, он стал объезжать все детские сады и библиотеки в Манхэттене. В девяти случаях из десяти ему отказывали, но иногда все-таки покупали. Через месяц он распродал все экземпляры.

Теперь у Майкла было достаточно средств, чтобы платить секретарше, оплачивать ренту и коммунальные услуги, и даже позволять себе небольшую роскошь в виде хорошего кофе. Майкл был уверен, что скоро удача ему улыбнется. Спустившись по скрипучей лестнице своего дома, построенного еще до войны, и выйдя на улицу, он приготовился к еще одному дню поиска.

Откинувшись на спинку черного кожаного сиденья «мерседеса», за рулем которого сидел водитель, Диана сжала руку мужа и мысленно перенеслась в Нью-Йорк.

Весь ее небольшой багаж уже отправился в Америку: настоящие лавандовые сумки в качестве напоминания об Англии, несколько новых вещей из коллекции Клоэ и Hussein Shalwar, a также свадебное платье, вычищенное, выглаженное и аккуратно сложенное в коробку. Кто знает, может быть, если у них с Эрни выдастся свободная минутка, чтобы родить дочку, это платье достанется ей. Кроме этих вещей, она почти ничего не стала брать с собой. Только Прада и Шанель удостоились чести переплыть океан. Переезд в другую страну – отличный повод полностью изменить гардероб. Эрни был целиком поглощен бухгалтерскими отчетами из «Блейклиз» и, не глядя, подписывал любые чеки Дианы. А молодая женщина, в свою очередь, прекрасно понимала, что для покорения Нью-Йорка нужно иметь только первоклассные вещи.

Обручальное кольцо с огромным бриллиантом красовалось у нее на пальце рядом с тонкой полоской платины. Диана с довольной улыбкой взглянула на него. Теперь она имела новое общественное положение: она превратилась в Диану Фокстон, миссис Эрнест Фокстон. Специально по такому случаю она заказала у Смитсона пачку писчей бумаги оттенка слоновой кости со своими новыми инициалами, которая теперь лежала в бажнике, надежно упакованная в сумку от Гуччи (Луи Вюиттон явно устарел). Скрестив ноги под длинной юбкой темно-зеленого костюма от Джозеф, Диана поправила нитку жемчуга на шее и снова прислушалась к звучанию своего нового имени. Честно говоря, девичья фамилия нравилась ей больше. Она слегка жалела, что перестала быть Дианой Верити. Глупости: замужние женщины не оставляют девичью фамилию, особенно если не собираются работать.

– Как ты думаешь, милый, квартира будет готова к нашему приезду? – спросила она. – После самолета мне нужна горячая ванна. Я всегда чувствую себя потной и грязной после полета.

– Ну конечно, все будет готово, – рассеянно отозвался Эрни, не отрываясь от документа. – Я же говорил, что нанял временную горничную. Она все сделает, даже заполнит холодильник продуктами.