улыбнулась и спросила с милым акцентом: «Как тебя зовут?» - совсем без боязни или превосходства. Он-то эмигрантов повидал достаточно. Но на эту женщину ему хотелось смотреть и смотреть бесконечно, так как она была очень красива.
- Вы говорили с ней? Вспомни, о чем.
- Но я не помню, господин. Мне очень жаль, но это было довольно давно. Я ничего не утаиваю, поверьте, господин!
- Я знаю, знаю, - успокоил парня Йадзава-сан. - Но все же постарайся. О чем обычно говорят в поезде незнакомые люди? О дороге. О погоде. Вспомни, она не называла себя?
Парень смутился.
- Конечно, она себя называла. Но эти иностранные имена! Я даже не мог это произнести. Про себя я называл ее «попутчица». Говорила она по-японски плохо, знала всего несколько десятков фраз. Да мы почти и не общались. Просто она была очень мила со мной. Простите, господин.
- А потом?
- Потом произошло нечто странное. В поезд села другая женщина, и она была очень похожа на Сьюдо-ака, на первую. Я еще подумал, что они, должно быть, сестры. Потом первая осталась, хотя собиралась выйти, а вторая, наоборот, куда-то исчезла.
- Хорошо, очень хорошо. Видишь, ты многое вспомнил. Теперь скажи, где сошла та женщина, что осталась в вагоне?
- Не знаю, господин. Думаю, что в Токио. Но после остановки она как-то странно переменилась. В мою сторону даже не посмотрела, будто мы незнакомы. Может быть, ее ждал мужчина и она не хотела, чтобы у него был повод для ревности?
- Но ведь ты утверждаешь, что это была та женщина, тело которой было обнаружено в пригороде?
- Да, господин. Я почти уверен, что это она.
Его до сих пор преследовал запах ее духов. Аромат был чуть заметный, но его невозможно было спутать ни с чем другим, до того он был манящим и кружащим голову. У него даже потемнело в глазах, когда он прикоснулся к ее обнаженному телу. Женщина разделась сама, видя, что он страшно стесняется. Она этого хотела ничуть не меньше, чем он сам. По крайней мере, ему так показалось.
- Вторую женщину ты запомнил?
- Нет, господин, простите. На ней было совсем бесформенное черное платье, знаете, вроде тех, которые носят беременные. И широкая шляпа с вуалью. Может быть, она пряталась?
- Как тебе показалось, они были знакомы?
- Не могу сказать. Но на остановке в пригороде они сошли вместе.
Йадзава-сан на секунду задумался.
- Ты говоришь, они были очень похожи. Тогда, может быть, ты ошибся, в поезд вернулась вторая, а первая вышла?
- Но, господин прокурор, она выглядела точь-в-точь, как была раньше, и одета была так же. Только вот разговаривать больше не захотела.
«В пригороде поезд стоял десять минут, - вспомнил Йадзава-сан. - От железной дороги до места, где нашли труп, около пятидесяти метров. Я зря связал мертвую женщину с шоссе. Хирург в личном автомобиле здесь ни при чем».
Прокурор понял, что парня необходимо спрятать от глаз тайной полиции, и обрадовался, что Стив Айлин сейчас далеко. Прокурор, конечно, не мог знать, что Седзин-сан приставил к нему Айлина в качестве дымовой шашки, отвлекающего маневра, призванного отвести внимание от помощника прокурора Тайто Мицуры, платного осведомителя Седзина.
- Тебе пора, - сказала Наденька, взглянув на настенные часы.
- Ты кого-то ждешь? - с неудовольствием спросил Стив.
Она вздохнула, медленно поднялась с постели и, не стесняясь своей наготы, прошла по комнате. Стив следил за ней, любуясь кошачьей грацией ее движений, приподняв голову с подушки.
- Нет. Но тебе действительно пора.
Он уже знал, что она ничего не будет объяснять. А его настойчивость только ее обидит. Наденька как-то очень болезненно относилась к расспросам. «Ты любишь меня? - спрашивала она в таких случаях. - Я тоже тебя люблю. Мне хорошо с тобой, но ты должен помнить: без доверия любви нет. Не проверяй меня каждый раз, выяснять отношения - это верный способ их испортить. Оставь все как есть».
Айлин в тот вечер ушел рассерженный. Наденьке было жаль его, но поделать она ничего не могла, с минуты на минуту должен был прийти фон Гедерик, секретарь посольства. И действительно, они чуть не столкнулись в дверях. Серый посольский «Майбах» затормозил у входа в тот момент, когда Стив Айлин выскользнул через черную лестницу.
- Подождешь здесь, - велел фон Гедерик шоферу, а сам, умопомрачительно элегантный, с букетом роз в руках и бутылкой дорогого вина под мышкой, прошествовал к подъезду. Своему шоферу он доверял полностью, нисколько не опасаясь, что его похождения станут известны в посольстве.
Наденька встретила гостя радушно. Приодетая и подкрашенная, она поцеловала старикана, словно дочь отца, в щеку, ловко ускользнула от ответного более интимного поцелуя и пригласила фон Гедерика в комнату.
- Вы обворожительны, - проговорил он.
- Присаживайтесь, - откликнулась она, сама садясь на диван и исподтишка осматривая себя: халатик продуманно чуть-чуть поддернут кверху, одна нога эффектно лежит на другой. - Что будем пить?
Наденька загодя запаслась спиртным: прошлый свой приход секретарь ознаменовал тем, что вылакал все содержимое бара в полчаса и долго потом извинялся, что наблевал в туалете.
На этот раз фон Гедерик был сама галантность. Они весело болтали о том, о сем, немного потанцевали под модные пластинки.
- Вы довольны, мой господин? - улыбнулась Наденька.
- Очень. Вы просто прелестница, - проблеял старичок. - Однако я уже не тот, лет десять назад на приеме моего зятя я мог танцевать всю ночь, а наутро являться к генералу с докладом. А теперь, смотрите- ка, вы меня закружили.
- Не прибедняйтесь. Просто здесь довольно душно. Я открою окно. А вы, если пожелаете, снимите китель… Вот так, давайте сюда, на спинку стула…
Фон Гедерик благодушно позволил раздеть себя и сидел на диване в нижней рубашке, потягивая вино из дешевого бокала и разглядывая Наденькину фигуру. Постепенно он все больше пьянел. Наденька видела, как его голова клонилась на грудь, и фон Гедерик делал титанические усилия, чтобы не заснуть прямо за столом.
- Вы очень устали, - сокрушенно проговорила Наденька. - Я обязана следить за вашим самочувствием. Здесь вы мой господин, я ваша раба, то есть наложница. У немецких рыцарей раньше ведь тоже были наложницы?
- Налож… ницы? Да, вроде были, - пробормотал фон Гедерик, засыпая. - Ты будешь моей наложницей. Раздевайся и иди сюда. Знаешь, сейчас рыцарем быть очень трудно, не то, что раньше.
Постепенно его язык начал терять связь с головой. В заключение он рассказал несколько пошлых анекдотов, доверчиво прижался к Наденькиной груди и захрапел.
Наденька тихо лежала рядом и смотрела на часы на стене. Когда стрелка отсчитала десять минут, она неслышно выскользнула из-под одеяла и про шлепала босиком по коврику к стулу, на котором лежали папка в кожаном переплете и небрежно свернутый китель.
Только спокойно, приказала себе она. Спокойно. Ее пальцы быстро перебирали бумаги с гербом в верхнем углу. Некоторые она откладывала в сторону, замечая, в каком порядке они лежали раньше. На одном документе она остановилась. Это была фотокопия донесения одного из тайных агентов, работавших под прикрытием германской дипломатической миссии в Японии. Наденька пробежала документ глазами несколько раз, прежде чем убедилась, что он раскрывает планы кабинета правительства принца Коноэ относительно начала вооруженной интервенции в Китай. До назначенного срока - 7 июля 1937 года - оставалось совсем немного времени. Небольшой городок Лугоуцзяо, всего в нескольких километрах от
