– А теперь шагай в зал, козел позорный, шагай, – подтолкнул его комендант. – Глаза б мои на тебя не глядели… И этих гоните в зал, по рожам видно оклемались… Переживут, не баре, не размокнут, не сахарные… – Он повысил голос: – Гейнц! Гоните-ка это быдло по баракам, надоели они мне, нам еще сегодня работать и работать…

Возвращаясь в барак, Вадим два раза получил прикладом по пояснице, потому что откровенно замедлял шаг, справедливо предвидя новые жизненные сложности. Нехитрое предчувствие не обмануло – едва вошли, едва затихли на улице шаги охранника, Эмиль развернулся в его сторону с самым недвусмысленным выражением лица – Вадим проворно попятился, – стал надвигаться, профессионально приняв какую-то хитрую стойку, цедя сквозь зубы:

– Вешатель, говоришь? Ну, иди сюда, гандон…

– Бей его! – истерически подначивала Ника, придвигаясь с другой стороны с растопыренными коготками. – Бей так, чтобы…

– Сами хороши… – огрызнулся Вадим, пятясь в угол, отчетливо сознавая, что шансов у него никаких. – За моей спиной…

– Цыц! – возник между ними Синий, чуть присел, выставив перед собой смахивающий на шило ножик. – А ну-ка, завязали с семейными разборками! Гришан, кому говорю?! Времечко настало!

Поразительно, но от этих слов Эмиль мгновенно остыл, замер в нелепой позе, а там и опустил руки. Вадим успел мимоходом удивиться: откуда эта каторжная морда знает прежнее Эмилево имечко?

И тут же ему стало не до пустяков. Как и всем прочим.

– Свет погаси в темпе, а то еще нагрянут, – бросил Синий Братку, и, прежде чем тот успел добежать до выключателя, произнес спокойно, жестко: – Ну вот что, кончайте выдрючиваться, начинается побег…

Свет погас, но стало не особенно и темнее – полная луна заливала барак молочно-бледным сиянием.

– Не нравится мне эта иллюминация… – в сердцах сказал Синий. – Но делать нечего. Сейчас часа три ночи, подождем минут десять, пока свободные от вахты вертухаи завалятся спать, – и вперед.

– Ты бы… – начал было Борман.

– Захлопнись и слушай, – оборвал Синий. – Все слушайте внимательно, головы на кону… Диспозиция такова: вода – отличный проводник липездричества. Нужно будет подбежать к проволоке с полным ведром и выплеснуть ее так, чтобы намочила все рядки – в темноте ведь не разберешь, который из них подключен, посему оросить нужно все – и аккуратненько стекла по столбу наземь. Если все проделать верно – моментально выбьет фазу. То есть свет повсюду погаснет и проволока, понятно, обесточится. Починить будет нетрудно, процедурка нехитрая, но пока они разбудят электрика и он добежит, пока исправит там все, мы успеем… Когда коротнет, особо назначенный человек колом шарахнет по проволоке. Даже если не порвет все рядки, проволоку сорвет с креплений, можно будет пролезть. Тот, кто хочет жить, – пролезет. Подумаешь, ручки поцарапает… Не смертельно. Главное – глаза беречь. Ведер там, в мусоре, штуки три, я специально присматривался. Воды навалом. Заместо тарана сойдет любое полено, – он показал на подпорки нар, повернулся к Братку: – Выломай-ка мне одну, щегол… Ту вон, у окна, чтобы подраненный с нар не ляпнулся… Что стоишь?

Браток кинулся к указанной подпорке толщиной с мужскую ногу и длиной не менее полуметра. Ухватил ее у самого пола, напрягся, рванул, от натуги оглушительно испортив воздух. Раздался пронзительный треск и скрежет, все инстинктивно втянули головы в плечи.

– Во! – Браток выпрямился, взмахнул импровизированной дубиной, примеряясь.

– Здоровый лось, – одобрил Синий. – Ты и будешь лупить по колючке. Два-три верхних ряда не рви, нет смысла…

– Да понял, понял! – Браток нетерпеливо переминался с ноги на ногу. – Сделаем!

– А ведро, такое у меня мнение, будет держать наш легавый, – распорядился Синий. – Мужик ты здоровый, говорят, до сих пор, чтобы пузо не росло и девки не кривились, спортами и самбами занимаешься, реакция есть, глазомер тоже… Усек?

Борман, ввиду важности момента даже не обидевшийся на «лягавого», протянул:

– Вообще-то, авантюра чистейшей воды… Хотя и неглупо…

– Предложи идею получше, – отмахнулся Синий. – Нету? Тогда не скули. Другого плана, как ни ломай мозги, не выродишь. Терять нам совершенно нечего.

– А потом? – спросил Борман.

– А потом – все дружненько и весело чешут в тайгу, и тут уж каждый сам за себя. Кому как повезет.

– Там же датчики…

– Да помню я, – сказал Синий. – И автомат у них есть, на вышке у ворот. Времени у нас, считайте, почти что и нету – палить они начнут сразу, хоть и вслепую. Ну, не сразу, секунд десять пройдет или там двадцать… А какая разница? Все равно всем крышка. Уговаривать никого не собираюсь. Времени жалко. Есть тут такие, что откажутся?

Стояла тишина.

– Цыпленки тоже хочут жить… – фыркнул Синий. – Лось, ты полено пока что положи, время есть…

Он подошел к двери, прислушался, бесшумно выскользнул наружу и вскоре вернулся со ржавым вместительным ведром. Старательно зачерпнул воды, протянул Борману:

– Порепетируй. Во-он в тот угол…

Борман, бережно держа ведро перед собой, примерился. Широко размахнулся. Послышался шлепок, по