– Другими словами, наш, фигурально выражаясь, космический корабль стоит на старте и ожидает лишь команду на взлет?

– Вы подобрали очень удачное сравнение, Вика, – сказал Петр, позволив себе немного не предусмотренной сценарием отсебятины. – Именно космический корабль, который выведет нашу область на непроторенные доселе орбиты…

Это тоже была отсебятина. Он испугался, не перехватил ли с пафосом, но Вика благо-склонно, с умненьким видом кивала, то и дело выводя в блокноте новую порцию кривулек, и Петр приободрился, окончательно расставшись со страхом перед камерой. «В сущности, не столь уж мудреное занятие. Насчет непроторенных орбит получилось неплохо, если Пашке не понравится, не знаю уж, чем ему и угодить».

– По-моему, сумма инвестиций превышает триста миллионов долларов?

– Пока я предпочел бы говорить о первом транше, сто пятьдесят миллионов, – солидно поправил Петр, в который раз попытавшись понять умом эту сумму, но вновь отчаявшийся осознать ее реальность.

Интересно, сколько из этой умопомрачительной суммочки достанется непосредственно «Дюрандалю»? Надо полагать, нехилая доля, иначе Пашка не старался бы так, не выдумывал фокус с двойником…

– И все эти деньги достанутся области?

– Ну разумеется, – усмехнулся Петр, – это масса новых рабочих мест, множество проектов, обеспечивающих занятость на несколько лет вперед для тысяч наших земляков. Не сочтите за саморекламу, но мы, все, кто участвует в этом проекте, не намерены уподобляться иным шустрым господам, ухитрившимся подевать западные кредиты неведомо куда…

– Видимо, то, что Москва выбрала именно вас и ваших партнеров, как раз и объясняется вашей безукоризненной репутацией за все эти десять лет вашего пребывания в частном бизнесе?

– Я очень надеюсь, что именно эти соображения оказались в свое время решающими, – скромно сказал Петр.

В общем, все ее вопросы он знал наперед – опять-таки Пашка снабдил. Вполне возможно, сам и составлял-редактировал. Вот, значит, как создаются безукоризненные репутации – в том числе и с помощью таких вот голоногих девочек…

– Павел Иванович, я понимаю, что в нескольких фразах ни за что не удастся пересказать секрет и суть вашего успеха, – молвила Вика с явственно просматривавшимся пиететом. – Но все же, если в двух словах? Как вам все это удалось?

Петр старательно наморщил лоб, подпер кулаком подбородок, опустил взор – опять-таки поневоле оказавшись вынужденным обозреть ее ножки, – подумал и заключил:

– Дело в направленности бизнеса, Вика. Меня никогда не привлекали финансовые спекуляции, столь популярное в нашем многострадальном отечестве деланье денег из воздуха. Так уж сложилось, что я десять лет производил. Шел по пути, указанному Эндрю Карнеги, Генри Фордом, плеядой выдающихся предпринимателей старой России – Рябушинским, Путиловым, Гужоном, Третьяковым…

Почему-то именно сейчас ему на ум пришли кипы фотографий – тех, из сейфа. Так и плясали перед глазами. Однако следовало отдать Пашке должное: все, о чем Петр только что тарахтел, и в самом деле имело место. Все было чистой правдой – ухитрился ведь беспутный братец, пусть он трижды сексуальный маньяк, все эти десять годочков заниматься производством, нарабатывать надежную репутацию. В столице сидят не дураки, примитивному финансовому выжиге вряд ли позволили бы и на километр приблизиться к нынешнему премьер-министру… Судя по кипе документов, которые он проштудировал, Тарбачанский проект – вещь серьезная. И в конце концов неизвестно еще в точности, как развлекались в свободное время господа с мистерами – все эти Форды, Путиловы и Гужоны…

– По городу ходят слухи о какой-то странной аварии… – с улыбкой сказала Вика. – Некоторые, с позволения сказать, средства массовой информации, – она сделала презрительную гримаску, – пишут всякие глупости…

– Вот пусть эти глупости и остаются на их совести, – отрепетированно продекламировал Петр. – Комментировать что-либо, полемизировать с этим и субъектами в приличном обществе попросту не принято. Глупая была авария, согласен. Плохо наши дороги приспособлены к западным машинам… Но вы, надеюсь, видите, да и телезрители тоже, – он глянул в камеру, – что я нахожусь в самой прекрасной форме. Есть на свете ангелы-хранители, что ни говорите…

– Это понятно, – подхватила Вика. – Такие люди, как вы, необходимы России…

Петр смущенно потупился. Сказал, не поднимая взгляд:

– Мы просто стараемся по мере сил быть полезными стране, уж простите за высокие слова…

Еще с дюжину вопросов – о семейной жизни, конечно же, характеризовавшейся исключительной стабильностью и теплом родного очага, о партнерах – как на подбор, людях компетентнейших и честнейших, так что просто удивительно, что им еще не воздвигли монументы при жизни; о московских и иностранных участниках проекта, светочах государственного мышления и светилах бизнеса. Поименное перечисление десятка людей, всемерно заслуживших такую честь, – от московской и областной администраций до верных кадров «Дюрандаля», скромных тружеников, на чьи плечи ляжет немалая ответственность перед державой. Несколько Викиных цветистых комплиментов – и представление кончилось.

Облегченно вздохнув, Петр порывисто встал было, но чертов микрофон, пришпиленный к лацкану, потянул назад, как рыбку на крючке. Он смущенно плюхнулся в кресло, а один из телеюношей торопливо кинулся избавить его от реквизита. Потом оба шустро принялись паковать свои причиндалы.

Воровато покосившись на них, Петр налил себе коньячку – заслужил. Расслышал, как Вика негромко сказала тому, что был не в пример патлатее напарника:

– Коль, вы поезжайте на студию, а я на часок задержусь. Есть еще детали, о которых лучше побеседовать без камеры…

Петр подметил, что юнец понятливо покосился на него и состроил такую физиономию, будто собирался подмигнуть напарнику, – но в последний момент разумно передумал, стервец. Взвалив на плечи ящики, подхватив треноги, оба направились к выходу. Жанна с деланным почтением придержала для них дверь, покосилась на Петра, сделала каменное лицо и медленно притворила створку.

Оставшись с ним наедине, Вика моментально преобразилась – беспечно запустила блокнотом, ловко