путем проехать в Японию или Китай.

Ученый исследователь был убежден, что вдоль северных берегов Сибири и во всяком случае до мыса Таймыр океан летом свободен ото льда, этому должен способствовать, по его мнению, приток теплой воды из великих сибирских рек — Оби, Енисея и Иртыша, — а также встречное течение под воздействием ветров, дующих в этих местах осенью и относящих лед к северу.

Гипотеза Норденшильда отчасти уже давно подтверждалась некоторыми русскими исследователями. Еще в 1843 году путешественник Миддендорф с высоты холма на берегу Таймырского залива видел на необозримом пространстве море, свободное ото льда.

А за девяносто лет перед этим лейтенант Прончищев, отправившись из устья Лены, нашел возможность доплыть до Олонецкого залива.

2 сентября 1736 года экспедиция капитана Лаптева достигла мыса Фаддеева, не встретив нигде льда.

Относительно той части океана, которая расположена между дельтой Лены и Беринговым проливом, показания бывалых людей еще определеннее. Смелые русские китобои еще в семнадцатом веке проплывали по этим местам, и, между прочим, казак Дежнев совершил в 1648 году переезд морем от Колымы до Анадырской губы.

В 1735 году лейтенант Лассиниус, отправившийся из устья Лены в Берингов пролив, был в самом начале пути остановлен льдом. Во время зимовки он и его пятьдесят два матроса умерли от скорбута {Цинги.}. В 1739 году Лаптеву посчастливилось доплыть до Индигирки и перезимовать у ее устья, а в 1740 году добраться до мыса Баранова.

Безуспешность большинства предприятий объяснялась по большей части неудовлетворительной конструкцией кораблей.

В списке смелых мореплавателей, пускавшихся в Ледовитый океан, мы встречаем также имя капитана Кука, который в 1790 году добрался до 180° восточной долготы по гринвичскому меридиану.

Наконец в 1855 году американский капитан Роджер проник до 176° восточной долготы по гринвичскому меридиану, а в 1856 году английский китобой Лонг прошел еще дальше своих предшественников, достигнув Чаунской губы.

Экспедиция Норденшильда финансировалась щедрыми меценатами: треть расходов принял на себя шведский король, выделив суммы из своих собственных средств, а остальные две трети были субсидированы господином Сибиряковым и господином Диксоном, готенбургским купцом, снарядившим уже на свой счет шесть экспедиций к Северному полюсу.

В плавание отправились четыре судна под общим начальством Норденшильда, который сам находился на головном корабле «Вега».

Этот корабль был специально построен для полярных экспедиций. Водоизмещением в триста пятьдесят тонн, с машиной в шестьдесят лошадиных сил, имея три мачты, он делал девять узлов под парусами и около шести-семи под парами.

Командовал пароходом капитан Поландер, весьма опытный мореплаватель-полярник.

Экипаж состоял из девятнадцати отборных матросов, попавших на корабль из шведского военного флота, и трех «fangstmann», специальность которых заключается собственно в ловле китов.

Тремя другими кораблями были «Лена», «Экспресс» и «Фразер». Пароход «Лена», под командой капитана Иогансона, должен был прокладывать путь для «Веги» до устья Лены и затем подняться по этой реке вверх до Якутска. «Фразер» и «Экспресс», нагруженные товарами для Сибири, рассчитывали подняться по Енисею и затем вернуться в Европу.

Роль исследователя полярных морей возлагалась только на одну «Вегу».

Флотилия отправилась из порта Тромзе, через неделю прошла мимо Новой Земли, затем проплыла Югорский залив, обогнула с юга остров Вайгач, благополучно прошла Карским морем и вступила в порт Диксон на маленьком острове близ устья Енисея.

Тут «Экспресс» и «Фразер» отделились от «Веги», и она продолжала путь с одной «Леной».

Счастливо обогнув мыс Челюскин, пароходы отсалютовали ему пушечными выстрелами. Через неделю они были уже против устья реки Лены, и пароход «Лена» покинул Норденшильда, чтобы идти по своему назначению.

«Вега» осталась одна.

Достигнув устья Индигирки (это пришлось на первые числа сентября), «Вега» повернула на юго- восток и через некоторое время подошла к берегу на такое близкое расстояние, что с парохода бросили якорь на большую льдину. Тут в первый раз чукчи увидели корабль.

В конце сентября «Вега» достигла восточной оконечности Колючинской губы, и тут пароход сковало льдом, случилось это на 67°7? северной широты и 173°30? восточной долготы по гринвичскому меридиану. Произошло это как раз тогда, когда профессор Норденшильд был почти у цели.

Пришлось зазимовать в ожидании оттепели, которая наступала лишь поздним летом, в середине июля…

Понятна была радость французов, когда они встретили пароход, участью которого интересовались в Европе решительно все образованные люди.

Встреча была удивительная, необыкновенная, непостижимая.

— «Вега»!.. — вскричал Жюльен. — Да ведь это для нас спасение!

— «Вега»!.. — поддакнул Жак. — Это оазис из дерева и железа!.. Конец тюленьему мясу!.. Конец полярной капусте!.. Конец разбойничьей погоне!..

— Не очень радуйтесь, друзья мои, — охладил их восторги Лопатин. — В гостеприимстве профессора Норденшильда нет причин сомневаться: чем человек интеллигентнее, тем он отзывчивее на несчастье ближнего, об этом спору нет. Но вот в чем загвоздка: имеем ли мы право злоупотреблять гостеприимством человека, который и сам терпит бедствие? Ведь мы явились к нему на затертый льдом корабль как лишние рты. С другой стороны — до каких пор придется нам оставаться на корабле? Ждать отлива? Но это едва ли может входить в намерение господина Арно… Вообще, я советую быть как можно осмотрительнее.

— Да, это правда. Нужно постараться причинить как можно меньше хлопот профессору. Возьмем у него только немного съестных припасов, чтобы нам было с чем добраться до берегов Америки — и в путь. Теперь уже недалеко, и мы наверняка уйдем от разбойников.

С корабля уже давно заметили нарты путешественников, но не обратили на них внимания, принимая, вероятно, их за туземцев. Каково же было изумление экипажа, когда Жюльен заговорил по-французски, а Лопатин по-немецки.

Путешественники торопливо взошли на борт, где их встретили с самым искренним, самым теплым радушием.

Жюльен отрекомендовался сам и представил своих товарищей, а Норденшильд в свою очередь представил гостям весь свой штаб, состоявший из выдающихся ученых и путешественников.

Затем приезжих угостили сытным завтраком, который они не съели, а в полном смысле слова поглотили. О своих делах путешественники говорили мало, о погоне же совсем не упомянули, из боязни, что Норденшильд в тревоге за них станет удерживать их у себя на корабле.

— Теперь, господа, я велю приготовить вам каюты, — сказал Норденшильд, когда гости позавтракали. — Можете пробыть у меня сколько угодно; я буду очень рад видеть вас у себя — и чем дольше, тем лучше.

— Мы очень благодарны вам, господин профессор, — отвечал Жюльен, — но только позвольте нам отклонить ваше любезное предложение. Нам пора ехать.

— Как? Уже? — с удивлением возразил профессор. — Куда же вы так спешите? Нет, как хотите, но я вас так скоро не отпущу… И что это за причина?

— Причины мы не можем вам объяснить. Это секрет. Считайте, что мы держим пари на английский лад… и что для нас все решает скорость… Нам, право, очень жаль, но уж вы извините. Я попрошу у вас только две вещи: не можете ли вы назвать нам координаты места, где мы находимся, и ссудить хотя бы немного провизии…

— С удовольствием, господа, с удовольствием. Очень жаль, что вы требуете так мало. Я для вас и на большее готов… Вот вам карта здешней страны; из нее вы сами узнаете все, что вас интересует.

Жюльен с видом знатока занялся картой и вдруг с удивлением откинул голову.