Я поднял руку вверх. Все замерли.

В том, что я напился, не было ничего странного.

Конечно, этот жуткий самогон, который они здесь пьют, в другой ситуации я бы обошел за километр, но сейчас он пришелся как нельзя кстати. В самом деле, если ты знаешь, что пора сыграть в ящик, лучше сделать это в дупель пьяным. Хотя помирать нам рановато, есть у нас еще дома дела… Была, кажется, когда-то такая песня. Что-то меня потянуло на древние песнопения… Хотя новых-то нет. Нет музыки. Нет песенной культуры…

Черные братья дружно рыли окопы, прекрасно понимая, что надо закапываться в землю. Поодаль спешно маскировали зеленью одно из безоткатных орудий. Маловат калибр, вот что плохо…

Чудеса храбрости и героизма я проявлять не собирался. Пусть уж отдувается Мбопа со своими чудовищами и колдовскими штучками. Интересно, смогут его подопечные танк сожрать? Или это проявляется случайно, вне зависимости от желания? Если так, то плохи наши дела.

Съест упырь меня совсем… Пушкина вспомнил, поди ж ты, со школы не вспоминал…

Я безбожно отлынивал от земляной работы и даже ухитрился задремать. И проснулся лишь оттого, что кто-то из бойцов потащил меня за ноги в окоп, возбужденно лопоча на своем языке.

Танки были уже тут как тут.

Они шли, ломая и раздирая зеленые заросли, лязгая траками, ворочая приплюснутыми короткоствольными башнями.

Слева плюнула огнем безоткатка, один из танков завертелся на месте, теряя блестящую ленту гусеницы, ему в бок въехал другой, отшвырнул в сторону. А они не церемонятся…

Вразнобой ударили остальные безоткатки, взвыл миномет. Еще два танка закрутились посреди прущей на нас массы, в воздух взметнулись ошметки земли и травы. Затарахтел пулемет, явно зря…

Безоткатка, которой командовал Ламбразони, подбила еще один танк. Потом еще один – он буквально расплескался огромным огненным фонтаном, видимо, попали в жизненно важное место. Любопытно, как они там, в танках, себя чувствуют, воюя против своих? Хотя тому же Ламбразони с его военным компьютером в башке что свои, что чужие – одна малина.

Я снял свой автомат с предохранителя и лежал, наблюдая за ходом боя, потому что соваться пока не имело смысла. В стенке окопа, в специально выкопанном углублении, лежали рядком противотанковые гранаты. Это на потом.

Какой-то герой из волонтеров Мбуту Зоджи выскочил прямо перед танком с одноразовым ракетометом и влепил ему в лоб огненную плюху. Боец тут же упал, вдоль и поперек простроченный очередями, но танк встал. Странно, почему они до сих пор не стреляют из башенных орудий? Или для потехи хотят раскатать нас гусеницами?

Словно отвечая на мой вопрос, выстрелили сразу три танка. Один из снарядов попал в холм метрах в двадцати от меня, взметнулись земля и какие-то черные клочья, кажется, там был окопчик…

Танки остановились и открыли огонь. Ревущий шквал превратил деревню и наши нехитрые укрепления в руины. Я мельком успел подумать о том, что в деревеньке оставалось много детей и женщин, но от этих грустных мыслей меня отвлек очередной залп, едва не накрывший мой окоп.

Выковыривая из ушей землю, я потряс головой. Приятный звон, никаких звуков извне… На холм вползал танк из передовой линии. Я схватил гранату, выдернул чеку и вяло, совсем не по-геройски швырнул ее под пятнистое танковое брюхо. Танк полз дальше как ни в чем не бывало, потом приподнялся и грузно осел. Из-под него пыхнуло ярким дымом.

Все.

Больше ничего.

Второй танк обходил холм справа, и я пополз туда, прихватив две гранаты. Хмель быстро улетучивался, было дико ползти вот так в полной тишине, нарушаемой лишь хрустальным перезвоном. Наверное, это контузия.

К танку я не успел и очередной подвиг не совершил – черные братцы выкатили орудие и врезали по махине прямой наводкой. Зря я грешил на малый калибр – башню отнесло метров на десять. Интересно, почему из подбитых машин никто не вылезает? Или они попросту роботы? Или эти чертовы киберы-водители встроены в свои металлические повозки так, что не могут вылезти в случае повреждения?

Открывать люк и смотреть, кто или что там сидит за рычагами, я не собирался. Тем более что вблизи еще раз рвануло и я неожиданно опять приобрел способность слышать. Ничего приятного мне это не дало: грохот, рев двигателей, вопли разбегавшихся из-под гусениц бойцов Революции – танки уже прорвали нашу нехитрую линию обороны и вовсю хозяйничали в деревне.

Из дыма выскочил Ламбразони, окровавленный, неся на одном плече хилое черное тело, а на другом – крупнокалиберный пулемет, сорванный со станин.

– Держи! – рявкнул он и бросил мне на руки свою живую – или уже не живую? – ношу.

Девушка. Короткие волосы по-европейски раскрашены в желтые и алые шахматные клетки, местные так не ходят. Эта еще откуда? Вроде не видел… Лет двадцати пяти, симпатичная, если бы не этот уродливый шрам на самой линии волос… Черт, так это ж пересаженные волосы! Скальп с нее снимали, что ли?

– Тащи ее! – Ламбразони выпалил от живота куда-то в дымную суету, и мы побежали.

Я несся за ним, перепрыгивая через трупы и обломки, огибая подбитые танки, несся, не зная, куда бегу и зачем. Голова девушки безжизненно моталась, но я успел подумать, что вижу только два пулевых ранения в области ключицы, так что она, возможно, еще поживет.

Сквозь дым ударило солнце, через секунду мы выбежали на утрамбованную площадку на северной окраине деревеньки. Трое чернокожих поспешно разворачивали выкаченную на руках пушку навстречу приближавшимся танкам. Ничего это им не даст: остановят одну, ну две машины, а остальные… Хотя это даст лишних сто метров форы уходящим в джунгли товарищам…