котором пестрели ряды цифр. Матильда подошла поцеловать мужа, любящий, но тревожный взгляд которого обратился к ней с тем немым вопросом, который был ей хорошо знаком и всегда ее волновал. Она было хотела рассказать ему о своем предстоявшем паломничестве, но решила, что момент для этого не наступил, и отложила это признание на более позднее время.

Вошла в залу и Кларанс, под руку со своей кормилицей, прошлась по присутствовавшим и по окружавшим ее вещам взглядом ничего не выражавших глаз, позволила усадить себя на место и замерла в ожидании. К ней вернулся ее всегда озабоченный вид, спокойное выражение лица, несколько холодное, подчеркнутое слишком светлыми глазами, но не было и следа той загадочной сдержанности, раздражающей и одновременно привлекательной тайны, которой она таким странным образом когда-то дышало.

Подходя к родителям, Арно бросил на сестру озабоченный взгляд и тут же отвернулся.

Бертран и появившиеся сразу же за ним Жанна и Мари заняли свои места за столом. Молитву прочла Жанна. Затем все принялись за кретоннэ со свиным салом.

Матильда с мужем и сыновьями разговаривали об университете, которым безраздельно правил Альбер Великий, распространявший с высоты кафедры теологии, которую он занимал в Париже уже шесть лет, среди увлеченных студентов учение Аристотеля; она говорила также о планах ювелира, о торговых сделках и курьезах дня, об их профессиональных заботах, об основных клиентах. В разговоре с дочерьми она обсуждала их занятия, игры, мелкие детские неприятности.

Кларанс ела молча. Жесты ее были достаточно уверенными, но видно было, что рассудок ее едва реагировал на окружающее. Несмотря на всеобщие усилия вовлечь ее в разговор, на попытки заинтересовать жизнью семьи, для которой ее безмолвное присутствие было тяжелым бременем, она продолжала молчать, как если бы не знала, как следует пользоваться словами. Может быть, она просто забыла, как люди выражают в словах свои мысли? Ничто не давало надежды на то, что она сможет когда- нибудь вновь соединить эту так резко оборванную нить.

От каплунов, запах поджаренной кожицы которых аппетитно смешивался с духом горевших в камине поленьев, уже оставались только косточки, когда вошла Тиберж, сообщившая, что пришедший раньше условленного времени Рютбёф желает немедленно видеть Арно.

— Что это ему загорелось?

— Он мне ничего не сказал, но вид у него страшно возбужденный!

— Хорошо, я иду. Заканчивайте ужин без меня.

Матильда со смутным опасением проводила сына взглядом. Она достаточно хорошо знала о сдержанности, щепетильности юного поэта, чтобы быть уверенной в том, что он без серьезной причины не явился бы к ним среди ужина. Зачем ему понадобился Арно?

Задаваться вопросами ей пришлось недолго. Арно, а за ним и Рютбёф почти сразу же вошли в залу. Уже по его пылавшему лицу, по лихорадочным жестам она поняла, что произошло что-то необычное, может быть, даже серьезное.

— Послушайте, отец, что за удивительная новость! — в волнении воскликнул Арно.

— В чем дело? — спросил встревоженный в свою очередь Этьен.

— Лучше бы поговорить об этом без Жанны и Мари, — продолжал студент. — Мне кажется излишним путать их в эту историю. Как, впрочем, и Кларанс.

— Тиберж, — обратилась Матильда к экономке, которую это вступление окончательно растревожило, — Тиберж, прошу тебя, пусть дети закончат ужин в детской и пусть после этого кормилица уложит их спать. Я приду поцеловать их позже.

— Что все-таки происходит? — снова спросил метр Брюнель, когда все три его дочери вышли в величественном сопровождении Тиберж.

Чувствуя, как и жена, что им предстоит узнать о чем-то важном, он встал из-за стола, не думая больше о еде, подошел к камину и остановился перед ним, скрестив руки на груди, весь внимание. Его окружили Матильда, Бертран, Арно и Рютбёф. Свет свечей, отблески пламени очага отражались в глазах, играли на эмали зубов, на золоте украшений, на металлических пряжках поясов.

— То, что я должен вам сказать, месье, не займет много времени, — проговорил юный поэт. — Я нашел Артюса Черного!

— Как я и ожидал! — вскричал Этьен.

«Как я и боялась!» — подумала Матильда.

— Где он? — вновь прозвучал требовательный голос хозяина дома.

— Где он, по-вашему, может быть? Да у Гертруды!

— Боже мой, не может быть!

— Именно так, месье. Я своими собственными глазами видел, как он туда вошел!

— Как он осмелился туда вернуться после всего того, что там произошло между вами, сын, в июне?

— Как она осмелилась снова его принять, несмотря на предупреждения, которые были ей сделаны? — спросила Матильда.

— Все, что мне известно, — проговорил Рютбёф, — это то, что я только что видел, как Артюс постучал в дверь загородного дома, хорошо известного мне по нашим с Арно поискам в тех местах. Я возвращался из Вожирара, где провел весь день, когда заметил, как из лесной поросли вышел некто, который не мог вызвать у меня никакого сомнения. Слава Богу, я был достаточно далеко, скрытый деревьями, но у меня очень хорошее зрение, чем я могу гордиться. Человек пробирался очень осторожно, оглядываясь по сторонам, по возможности маскируясь. Этого было достаточно, чтобы привлечь мое внимание: совершенно ясно, что это был не просто прогуливавшийся мужчина. Я последовал за ним, стараясь, как и он, оставаться незамеченным. Добравшись до хорошо известного вам забора, он в последний раз осмотрелся кругом, прежде чем пройти через калитку, и вошел в дом.

— Может быть, он неожиданно для Гертруды пришел попытать у нее счастья по старой дружбе?

— Не думаю. Я был достаточно близко, чтобы заметить, поскольку дверь была полуоткрыта, как женский силуэт тут же запер за ним дверь. Внутри был виден горевший камин. Все говорило о том, что его ждали!

— Черт возьми! Случай очень подходящий! Мы так долго ждали, когда можно будет застигнуть их вдвоем, схватить, что называется, с поличным, и вот наконец такой случай представился! Отправляемся туда немедленно!

— Прошу вас, мой друг, — твердо вмешалась Матильда, — послушайте меня, прежде чем пуститься в опасную авантюру. Я знаю, что вы сейчас чувствуете, понимаю ваше нетерпение, но прошу вас хорошенько подумать. На что вы, собственно, можете рассчитывать? Ввязаться в жестокую схватку, мало того что опасную, но еще и незаконную? Или следует сделать так, что все шансы были на вашей стороне?

— Действительно, — признал Бертран, — надо предупредить полицию и предоставить действовать ей.

Этьен сделал жест, отвергающий всякую мысль о промедлении.

— Скоро наступит ночь, — нетерпеливо заметил он, — вы что, думаете, что отец аббат Сен-Жермен- де-Пре согласится принять нас в такой поздний час? Даже если допустить, что мы увидимся с ним, он вспомнит о том, чем закончились наши прежние обвинения, и просто не поверит нам. Не вмешивайтесь, прошу вас! Он не будет второй раз рисковать своим авторитетом на основании совершенно не подтвержденных сведений. Он заведет разговор об осторожности, о необходимости расследования, напомнит о законных правах людей, чтобы, по меньшей мере, отложить на завтра вмешательство своих жандармов. Тем временем Артюс будет уже далеко!

Наступила минута колебания. Каждый задумался. В камине потрескивали поленья. Медным дождем вырывались искры, падавшие на плиточный пол.

— Я вижу лишь одно решение, — продолжал метр Брюнель, — отправиться туда вчетвером, схватить и связать эту скотину, а потом, когда он будет в нашей власти, сделать ему очную ставку с Гертрудой. У них будет что рассказать нам. Затем мы будем сторожить их до утра и пошлем кого-нибудь к аббату, не потревожив таким образом его людей напрасно.

— Не думаете ли вы, что он сдастся без борьбы? — возразила Матильда. — Сегодня он не пьян, не сонный и не раненый, не забывайте об этом; наоборот, он настороже и в наилучшей форме! Вам придется иметь дело с опасным противником. Возможно, что никому из вас не удастся выйти невредимым из этой