него мар. У Ланьера, правда, был отнятый у охранника парализатор. Но гранаты никогда не помешают.
Сущинская не заставила себя ждать. Появилась минут через десять.
— Что за дела, Вик? Зачем эта дурацкая провокация? Что тебе надо?
— Ты не поняла?! — Поль изобразил изумление. — Я подцепил их на крючок. Они сейчас все разъедутся — искать хакеров, способных вновь открыть доступ к моему порталу. Если кому-то удастся оживить «Дельта-ньюз», моя информация тут же уйдет по рассылкам подписчиков. А это как минимум сто тысяч. Неплохо, я думаю.
— Не знала, что ты умеешь интриговать.
— Я многое умею, о чем ты даже не догадываешься.
— Послушай! Ты играешь с огнем. Зачем тебе понадобилось придумывать какую-то дурацкую империю?
— Это не выдумка. Валгалла в самом деле существует. Но туда не всех пускают.
— Послушай, Вик, у тебя кишка тонка. Не лезь в это дело. Погонишься за сенсашкой — пришьют. Похоже, тебе мало, что убили портал Гремучки, ищешь новые приключения на свою задницу? Ты ведь ничего не знаешь. Идешь вслепую, бьешь наугад. Тебя замордорят — это точно.
— Это не так просто. — Ланьер поднял банку с пивом. — Твое здоровье, большой друг стража номер два!
Когда Поль вернулся в холл, почти все гости уже разошлись. Остался только полковник Скотт. Да и тот задремал в кресле у камина.
— Зачем вы принимаете у себя этих людей? — спросил Поль у Сироткина. — Их не интересует истина — только собственные амбиции.
— А где наша доблестная дама? — спросил рен, не считая нужным отвечать на вопрос.
— Уехала. Видимо, хочет проверить, правду я сказал или нет.
— Не понимаю, что за игру вы ведете. Впрочем, я не стану вмешиваться — это ваше дело. Надо выпить за ваше возвращение, — сказал Сироткин, доставая из бара фужеры и коньяк. Видимо, Виктор любил коньяк, и Сироткин знал об этом.
— Здесь нет жучков? — спросил Поль.
— Два дня назад Вилли проверял, жучков не было. Надеюсь, с тех пор не завелись. А впрочем, сейчас можно ожидать чего угодно. В мире покоя сделалось неспокойно. Итак, за возвращение, господин Ланьер.
Поль выпил коньяк, как водку — залпом, даже не пытаясь оценить букет. Язык немного пощипало, потом жаркая капля потекла к желудку.
— Даня, помнишь тех кибов, что Бурлаков велел бросить весной пятьдесят лет назад?
— Что? — Сироткин приподнялся, но тут же вновь осел в кресло.
— Я — действительно Ланьер. Только не Виктор, а Поль. Его отец. Мы вместе воевали. Вспомни, Бурлаков, учитель русского, был у нас командиром. А вместо запасных батарей прислали тушенку.
— Ты же погиб!
— Как видишь, нет.
— Воскрес? Или ты клон?
— Нет. Я тот же самый. Пришел из-за врат.
— Давно?
— Нет. Не особенно. Этой осенью.
— Значит, ты жив, — проговорил Сироткин задумчиво. — Жив и ничуть не постарел.
Сироткин невольно посмотрел в большое зеркало над камином. Зеркало подтвердило: в гостиной сидели старик с седыми растрепанными волосами и мужчина лет тридцати.
— И что, за вратами — вечная молодость? Как для всех, кто погибает на войне, — они вечно остаются молодыми. Любимые сказки «милитари». — У Сироткина дрогнул голос.
— Я не погиб, — сказал Поль. — А за вратами — там все по-разному. Можно долго оставаться молодым. Или состариться и умереть за несколько часов.
— Как Вера Найт, — прошептал Сироткин.
— Вера Найт? — переспросил Поль. — Ах да, та актриса. Она всего лишь попала в мортальный лес. Летом.
— Ты ее встречал? — оживился Сироткин. Он заволновался, глаза заблестели. — Ты видел Веру Найт на той стороне.
— Я много кого видел. Веру Найт, пасиков, команданте Тутмоса и его ребятишек. — И, предваряя новый вопрос, поднял руку. — Об этом позже. Выслушай меня, это очень важно...
— Значит, ты не погиб, — вновь повторил Сироткин. — А меня, знаешь ли, героем считали. Меня контузило, осколками посекло, но я выжил. Сироткины — они живучие. А ты?
— Был ранен. Потерял сознание. Бурлаков тащил меня напрямик, через черный круг. Там, где бомбу вырожденного пространства взорвали. Дело было весной, и мы и провалились в Дикий мир.
— Да, там как раз врата теперь стоят.
