— Ну что, переходим?
— Да знаешь, может быть, «вытащить» ребят сейчас? А то, боюсь, для них всё станет чередой галлюцинаций. Заснули в Москве — проснулись где-то у черта на куличках. Потом засыпало в пещере — а пробуждение опять дома.
— Хорошо, пусть порезвятся. Но повременим, пока прогремят взрывы. — Как всегда, она была права, и мы дождались еще одной лавины, после чего «повытаскивали» на свет божий спасенных. В буквальном смысле, так как чем являлось убежище, всё еще было под вопросом.
И снова пробуждение, а профессор не может сдержать любопытства:
— Но как? Хотя бы намекните, на чем основана эта, без сомнения, действующая модель? Ведь волшебников не бывает!
— Так я и не волшебник, проф, и даже не учусь. А объяснить… Возможно, я сведу вас с одним человеком. Мне кажется, какое-то подобие истолкования у него есть. Вопрос: захочет ли он говорить?
«Кузнечиков» не снимали, а потому, подкрепившись кофе, стали потихоньку подпрыгивать, разминая затекшие мышцы и готовясь к обратному переходу. Если мне не изменяет память, в этом мире мы «вышли» километрах в десяти, хотя какое это имеет значение? И мы стали двигаться на северо-восток, решив прибегнуть к помощи коридора, когда надоест.
40
Вернулись домой «уставшие, но довольные». Доброе, как ни крути, дело сделали. И душу отвели, напрыгавшись вволю, с непосредственностью детишек, сбежавших от родительского присмотра. В Москву опять вернулись багажом, а, «материализовавшись» и посоветовавшись с Виктором, я произнес небольшой спич:
— Я думаю в ближайшую неделю съездить за границу. Поэтому «экскурсии» на это время откладываются. Кто хочет — может оставаться в «приюте», а кто нет — возьмите на это время отпуск. Связь поддерживайте с Леонидом. Равно как и все вопросы по финансированию. Надеюсь, у всех мобильники подключены? В общем, ориентировочно через неделю. Да, и продумайте, куда еще с пользой для дела приложить очумелые ручки. Ленька, на тебе недостающие кандидаты. Но пока, до разговора со мной, в курс дела не вводи. А то мало ли… Зачем людей зря беспокоить.
Все вышеперечисленные действия были продиктованы необходимостью реализации «золотого запаса». В этом деле я целиком положился на Виктора, взяв на себя не вполне определенную функцию то ли наблюдающего, то ли путающегося под ногами. Транспортировкой займется учредительница соответствующей компании. Хотя мог бы и я, ленивый.
Мы складывали бижутерию в кейсы, а Инна вдруг произнесла:
— А вы хоть представляете, кому сбыть такую кучу золота? Не будете же вы продавать цепочки поштучно на рынках Москвы и Санкт-Петербурга? Ведь первая же попытка реализации «золотого запаса» в России выведет на нас фээсбэшников и, что самое плохое, братков.
— Спокойно, Маша, я Дубровский, — произнес Виктор. — Мой бывший сослуживец, Мишка Френкель, дет десять назад обосновался в Хайфе. В прошлом зам по тылу, он неплохо устроился на Земле обетованной и держит там магазин, скупая и перепродавая всё что можно. Всё, что нельзя, тоже.
Пока наша недоверчивая кривила губки, Виктор уже набирал номер телефона всемогущего однокашника.
— Привет бойцам невидимого фронта! — Голос обычно сурового Виктора был весел. С полминуты он слушал ответное приветствие, а потом продолжил: — Разговор есть, нет, не по телефону. Ты всё там же? — И немного помолчав: — Тогда послезавтра жди в гости.
И, попрощавшись, отключил мобильник. Прилетев в Хайфу, Лена «выкатила» два джипа. В один сели мы с Виктором, другой же заняла она сама.
— Ребята, я проедусь. Погляжу, что и как. У нас ведь такого не было.
— Где это — у вас? — Главный охранник материальных ценностей был не в курсе. А поговорить по душам у них как-то не выходило.
— Потом как-нибудь, еще ведь не вечер. — И она, хлопнув дверцей, укатила.
Мы вошли в магазинчик, и Виктор заулыбался.
— Здорово, Мишка. — Но тут же сменил тон, оценив открывшуюся перед нами картину: — Ух ты, мать твою…
Мишка оказался невысоким полненьким человечком, явно семитской наружности. С затравленным взглядом и трясущимися руками. Его голова сильно дергалась из стороны в сторону, а щеки дрожали, потому что господину Френкелю били морду два здоровенных качка. Но быть может, учитывая местную специфику, здесь их называли как-то иначе? Третий, развалившись на стуле, с веселым интересом наблюдал за происходящим. Били не так чтобы очень, скорее беря на испуг, чем желая серьезно покалечить.
Немного размявшись, бугаи, не заметившие нас, двинулись в глубь магазина, к лестнице, ведущей на второй этаж. Где явно располагался офис и наверняка находился сейф с наличностью.
— За тобой должок, пархатый. Двести тонн свежей капусты. И счетчик, между прочим, тикает.
На отчаянный протест сына гонимого народа амбалы не обратили внимания. Спокойно заявив на языке родных осин, но с хохляцким акцентом:
— Знамо, что не брав. Но отдвати пыдзетца.
Разновидность московского автосалона, не более. Но несчастный Френкель влип, по-видимому, серьезно, и пора начинать действовать.
Сэнсэй ломанулся наверх, но я придержал его за плечо, покачав головой:
— Нормальные герои, всегда идут в обход.
Он не понял, но, наверное, мой авторитет в последнее время в его глазах несколько возрос. И мы вышли наружу. Я «отмотал» пять минут, и вот мы подходим к магазину.
— Давай-ка зайдем со двора.
— Зачем? Открыто ведь.
На двери и впрямь висела табличка OPEN. To ли сборщики податей не обратили внимания, а, может быть, просто никого не боялись. Да бог с ними, ведь бояться в этой жизни им больше не придется.
Окно на втором этаже стояло открытым, и мы, помогая друг другу, залезли вовнутрь. Усевшись в хозяйское кресло, я спросил:
— Постреляем или разомнемся?
— Я за здоровый образ жизни, но пукалки бы не помешали. — Я «мелькнул», достав пистолеты, и мы стали ждать.
Вот показался качок, изъяснявшийся с хохляцким акцентом. За ним, подталкиваемый сзади, топал Мишка, успокаиваемый провожатым:
— Не бойся, жиде, психотэрапэвты давно доказали, что отдавать гораздо приятней, чем получать. — И в подтверждение привел бессмертные строки Омара Хайяма:
Что ты спрятал — то пропало,
Что ты отдал — то твое.
Мы с Виктором заржали, а удивленный сын украинского народа стал вытаскивать оружие. Пукалка и впрямь пригодилась, и я прострелил ему руку. Сторонник же здорового образа жизни барсом метнулся к двум другим бандитам. Всё же чувствовался класс. И мне опять стало завидно. Мужику за пятьдесят, а он мне фору даст. Но поучаствовать мне не пришлось, и Виктор уже подталкивает обалдевшего хозяина к лестнице.
— Пойдем, дружище, разговор есть.
Я на скорую руку «прибрался» и поспешил за ними.
— …хорошие дела, да ладно, главное, вовремя. — Мишка запустил руку в кейс и, зачерпнув полную горсть побрякушек, спросил: — Вы что, обчистили все лавки на Брайтон-Бич? — Но тут же посерьезнел. — Сколько у вас?
— Пока центнер, а там будем посмотреть.
— Пять долларов за грамм. — Он смотрел прямо в глаза, и никакого чувства благодарности в его взоре не теплилось. Взгляд бизнесмена, и только.
— Да на любой бирже дают вдвое, если не втрое больше! — не выдержал я такой наглой обдираловки. В самолете я специально полистал газеты, чтобы быть в курсе. — А в Москве по шесть, оптом, с руками
