И волн густой аквамарин.Угрюмо здесь, в сырых подземных кельях;Но весело тревожить сон темниц,Перекликаться с эхом в подземельях И видеть небо из бойниц!Давно октябрь, но не уходит лето:Уж на холмах желтеет шелк травы,Но воздух чист — и сколько в небе света, А в море нежной синевы!И тихи, тихи старые руины.И целый день, под мерный шум валов,Слежу я в море парус бригантины, А в небесах — круги орлов.И усыпляет моря шум атласный.И кажется, что в мире жизни нет:Есть только блеск, лазурь и воздух ясный, Простор, молчание и свет.
Косогор над разлужьем и пашни кругом, Потускневший закат, полумрак…Далеко за извалами крест над холмом — Неподвижный ветряк.Как печальна заря! И как долго она Тлеет в сонном просторе равнин!Вот чуть внятная девичья песня слышна…Вот заплакала лунь… И опять тишина… Ночь, безмолвная ночь. Я один.Я один, а вокруг темнота и поля, И ни звука в просторе их нет…Точно проклят тот край, тот народ, где земля Так пустынна уж тысячу лет!
Паром, скрипя, ушел. В разлив, по тусклой зыби,Сквозь муть лиловых туч румянится заря.На темном кряже гор, в их сумрачном изгибе,Померкнули в лесу кресты монастыря.Оттуда по Оке пахучим дымом тянет…Но и костер потух, пылавший за Окой,И монастырь уснул. Темней уже не станет,Но все же ночь давно — ночь, сумрак и покой.Лишь брезжится закат на взгорьях сквозь верхушки,Блестит, как ртуть, вода по лужам на песке,Дрожит в разливе рябь, да сонные лягушки Звенят чуть слышно в тростнике.
…И снилось мне, что мы, как в сказке,Шли вдоль пустынных береговНад диким синим лукоморьем,В глухом бору, среди песков.Был летний светозарный полдень,Был жаркий день, и озаренВесь лес был солнцем, и от солнцаВеселым блеском напоен.
