Но все море насыщено тонкоюПылью света, и звезды над морем горят.В полусвете все видно: и рифы, и взморье зеркальное,И обрывы прибрежных холмов.В полусвете ночномПод обрывами волны качаются —Переполнено зыбкое, звездное зеркало волн!Но, колеблясь упруго, лишь изредка складки тяжелыеНабегают на влажный песок.И тогда, фосфорясь,Загораясь мистическим пламенем,Рассыпаясь по гравию кипенью бледных огней,Море светит сквозь сумрак таинственно, тонко и трепетно,Озаряя песчаное дно.И тогда вся душаУ меня загорается радостью:Я в пригоршни ловлю закипевшую пену волны —И сквозь пальцы течет не вода, а сапфиры, — несметныеИскры синего пламени, Жизнь!
Я долго в сумеречном светеШел одиноко на закат.Но тьма росла — и с перекресткаЯ тихо повернул назад.Чуть брезжил полусвет заката.Но после света как мертва,Как величава и угрюмаНочного неба синева!И бледны, бледны звезды неба…И долго быть мне в темноте,Пока они теплей и ярчеНе засияют в высоте.
Огни небес, тот серебристый свет,Что мы зовем мерцаньем звезд небесных,—Порою только неугасший светУже давно померкнувших планет,Светил, давно забытых и безвестных.Та красота, что мир стремит вперед,Есть тоже след былого. Без возвратаСгорим и мы, свершая в свой чередОбычный путь, но долго не умретЖизнь, что горела в нас когда-то.И много в мире избранных, чей свет,Теперь еще незримый для незрящих,Дойдет к земле чрез много, много лет…В безвестном сонме мудрых и творящихКто знает их? Быть может, лишь поэт.
Над синим понтом — серые руины,Остатки древней греческой тюрьмы.На юг — морские зыбкие равнины, На север — голые холмы.В проломах стен — корявые оливыИ дереза, сопутница руин,А под стенами — красные обрывы
