встретиться со своим отцом.

Так что очередную воспитательную беседу с молодой женой провел сам князь Вольфганг. Он ел варенье и напомнил Ко старинную иллюстрацию к классической книжке про Малыша и Карлсона, который живет на крыше и ест варенье. Тот выцыганивал у своего друга банки с вареньем и опустошал их дюжинами.

– Варенье, – сообщил дю Вольф, – обязано быть домашним. Ты должен ощущать, как каждую ягодку в нем держали пальцы женщины – прекрасные, сладкие пальцы, измазанные соком. Каждую ягодку они ласкали, прежде чем бросить в сахарный кипяток. Кстати, стоит сказать мне спасибо за то, что я спас тебя ночью.

– Спасибо, – коротко ответила Ко, не вдаваясь в детали.

– Что-то он давно спит, – проницательно заметил Вольфганг. – Может, ты тоже чего-то добавила?

Ко пожала плечами.

Рабочий кабинет Вольфганга был сделан в виде старинного подвала с полками по обеим сторонам. На полках стояли банки, бутылки, мешки и коробки с вареньем, сиропами, орешками, конфетами и иными продуктами, совершенно необходимыми для нормального функционирования княжества.

Сам Вольфганг зачерпывал варенье столовой ложкой, отправляя в рот, сложив губы бантиком. Он был совершенно сказочным, добродушным, милейшим персонажем, если бы не был при этом жестоким убийцей.

– Даже не знаю, – сказал он, облизывая ложку, – как тебя теперь называть. Вероникой дю Куврие или мадам дю Гросси?

– Для моего папы это играет роль?

– Может быть, может быть… ты его не помнишь?

– Вряд ли. Как вы знаете, мне было чуть больше двух лет, когда меня нашли в помойном ящике в Нью- Йорке. Я плакала и пыталась выбраться из него.

– Перестань сейчас же! Еще не хватало, чтобы каждая девчонка портила мне аппетит! Не думай, что я жру сладости, потому что я дурак. Я жру их, потому что у меня ненормальный метаболизм. Моему организму требуется постоянное вливание сахара. Без сахара мой мозг голодает, и я катастрофически глупею. Как-то мне пришлось неделю прожить без сладкого, и я забыл, сколько будет дважды два. Но я достаточно умен, чтобы превратить обыкновенную нужду в постоянный праздник с эротическим уклоном. Как-то я обмазал малиновым сиропом одну непослушную женщину, и ее положили возле осиного гнезда. Ты бы видела, как она распухла перед смертью! Впрочем, о чем я?

Ко преодолела приступ тошноты и, с трудом взяв себя в руки, попросила:

– Мне предстоит встреча с отцом. Может быть, расскажете, как вы его отыскали?

– Дело в том, что я в самом деле люблю моего непутевого племянника. Артур – шалопай, и я хочу устроить ему счастье. Пускай женится на богатой невесте и остепенится. Хочешь варенья, умница?

– Нет, спасибо.

– Мне никто никогда не отказывает.

– Но ведь вы позвали меня не для того, чтобы вдвоем есть варенье?

– Мои мысли загадочны. Мои поступки нелогичны, мои решения ведут к трагедиям. Ты в самом деле полюбила моего племянника?

– Я увлеклась им на Детском острове. Сейчас… не знаю.

– Мне приятно, что ты мне по крайней мере не врешь. Мне все врут. Одни из корысти, другие от страха. Он тебе кажется другим?

– Вот именно. Он совсем другой. Как будто моего Артема подменили… Ваш Артур даже не знает простых вещей, которые знал Артем. Как это можно объяснить?

Ко была сама доверчивость. Но князь не был готов ответить взаимностью.

– Так нельзя говорить о законном муже, – ответил он и с сожалением отставил банку. Он кашлянул, и тут же из глубины подвала возникла знакомая Ко официантка, которая несла большую дымящуюся кружку черного кофе. Запах был сказочно приятен. На Детском острове кофе был жидким, без кофеина, так как госпожа Аалтонен полагала, что дети слишком возбуждаются от настоящего кофе. Ко захотелось, чтобы ее тоже угостили этим приятным напитком, но никому это не пришло в голову. Тем более что официантка смотрела на нее взглядом гюрзы, которая еще точно не знает, как лучше вонзить свои ядовитые зубы в пробегающего мимо тушканчика.

– Законный муж подарен тебе богом, то есть мною, – сказал Вольфганг, отхлебывая кофе. – Он как судьба. Единственное, чем я могу тебе помочь, – придержать его на расстоянии от тебя, пока ты не воссоединишься с папашей.

– Спасибо, – сказала Ко. – Я даже не ожидала от вас такой заботы.

Князь задумчиво почесал тугой, обтянутый лиловым халатом живот.

– Я буду с тобой откровенен, – ответил он. – С детьми и девушками откровенность часто окупается. Ты мне понравилась. Как ты смотришь на то, чтобы стать моей самой сладкой девочкой?

– Что это значит? – Ко догадалась, что это значит, но предпочла показать себя непонятливой.

– Когда станешь, узнаешь, – засмеялся князь. – Не разочаруешься. Многие через это прошли, все потом меня благодарили.

– А мой папа? Мой папа будет недоволен. – О муже она не стала говорить: ясно было, что он пешка в руках князя.

– Ты взрослая, замужняя женщина, – сказал князь. – Твой папа, как разумный человек, согласится с твоей личной жизнью. Иначе мы… иначе мы подадим на него в суд! – Такое решение позабавило князя. –