Разумеется, Кора была настолько заинтригована, что пошла рядом со странным нестарым стариком.

– Меня зовут Ясон, – произнес человек. – Я думаю, ты слышала обо мне. О моих подвигах и путешествиях.

– Вы – Ясон! – Кора не смогла сдержать удивления. Кентавр не завершил вчера рассказ о Ясоне, но почему-то Кора была убеждена, что Ясон остался править где-то… но где?

– Кто-то должен платить за все, – произнес Ясон. – Покупают на рынке двое, а платит один. Смешно, правда? Я полагал, что цель, к которой меня подталкивали боги, на которую меня благословила вся Эллада, настолько велика, что ради нее можно пойти на все. Я был одержим. Ты меня можешь понять?

– Вы для меня, – призналась Кора, – не человек с человеческими чувствами, а герой сродни Гераклу. Вы исполняете свой великий долг, а каково людям и городам, на которые вы между делом наступили, вам дела нет. Вы подали человечеству дурной пример – почитать убийц. Если бы вам дано было заглянуть в будущее, вы узнали бы, что люди почитают больше всего не спасителей, а именно убийц. Вам ничего не скажут великие в будущем имена Александра Македонского, Наполеона, Ленина, Сталина, Гитлера, – каждый из них выдумывал себе и своему народу, который одурманивал, подчинял себе, сводил с ума, одну цель, а цель была простая: убивать и убивать. И кто успел больше убить, тот выигрывал игру с вечностью. Видно, вы убили не так много людей, если бродите по берегу в таком жалком виде.

– Нет, я не герой. То, что я сделал по воле богов, как бы осталось вне меня, – сказал Ясон, – я оказался подобен полководцу, который вернулся с победоносной войны, а дома никому до этого дела нет и надо все начинать сначала. Пасти скот и растить детей. А у меня в ушах все звенят клинки мечей и слышны боевые клики.

– Но у вас была жена, семья, – неосторожно сказала Кора.

– Вы, наверное, слышали о моей жене, – отозвался Ясон.

Они медленно шли по берегу, к счастью, берег был песчаный, и босиком идти было даже приятно, особенно если спускаешься ближе к воде, где песок плотный, утрамбованный волнами.

– Да, я слышала о Медее, – согласилась Кора.

– В вашем голосе звучит отвращение. А знаете ли вы, что, будучи одинок, брошен всеми, ожидая смерти, я еще раз вспомнил всю нашу жизнь с Медеей. И знаете, о чем я догадался? Что она моя жертва.

– Я не поняла вас, Ясон, – сказала Кора.

– Все, что делала эта дикая, первобытная душа, она делала ради любви ко мне. И не было и не будет уже в мире человека, который готов был бы на все, абсолютно на все, ради того, чтобы угодить возлюбленному. Порой я чувствовал это, а чаще такая любовь меня утомляла и даже пугала. Потому что она не знала границ. Я разделил любовь и деяния, а этого нельзя было делать. Нельзя было умиляться любовью и ужасаться деяниям. Потому что, когда мне было выгодно, я толкал Медею на эти деяния. О силе ее любви знаю лишь я, а о ее преступлениях знает весь мир. В каждом из нас смешан бог и смертный. В каждом… даже в последнем рабе. Так вот во мне правит смертный, а в Медее – богиня. И потому ее поступки нельзя мерить мерками смертных. Но что дозволено богине, то, к сожалению, осуждают в человеке.

– Значит, можно убить и разрезать на куски своего брата…

– Ради любви – да! Но богине, а не смертной.

– И смерть Пелия?

– Медея мстила за меня так, как я хотел бы отомстить в глубинах моего ума. Но, будучи смертным, не посмел. А она посмела – она как бы воплощение моих самых страшных и самых запретных желаний.

– Все это можно объяснить, но тогда она должна была смириться с вашей женитьбой на Главке.

– Может быть, она и смирилась бы, будь простой смертной. Но богиня должна мстить! Мстить мне за то, что я предал ее любовь.

– Но мстила не вам!

– Она знала, что для меня смерть Главки горше и больнее, чем собственная смерть. Моей тени будет все равно, живете ли вы, умерли ли, любите или ненавидите… все равно. А живому больно!

– А дети?

– Знаешь, девица, что самое страшное: я подозреваю теперь, что она сознательно отдала наших детей на растерзание дикой толпе. Потому что в ее сердце вмещалась лишь одна любовь – ко мне. И потому лишь одна месть – месть любимому. До того момента, как я был верен ей, ничто не могло встать на пути ее любви ко мне. В тот момент, когда я изменил ей, изменил своей клятве, она лишилась чувства любви. Медея жива, Медея неуязвима, ибо боги все равно защищают ее как высшее воплощение любви. Но на самом-то деле она никого не любит и не полюбит больше. И потому бойся ее, девушка. Она лишилась сердца. Это сердце в ней сжег я.

Далеко впереди в воду спускались черные скалы, высокие, тонкие, схожие с людьми в длинных черных хламидах с покрытыми головами, будто это были каменные плакальщицы. К ним и направлялись случайные спутники.

– Мне грустно, что меня отовсюду изгнали, что люди забыли обо мне и моих путешествиях. А завтра даже имя мое исчезнет с лица земли, – произнес Ясон. – Но я не корю судьбу.

– Я знаю будущее, – сказала Кора, нарушая правила поведения агента в ВР. – Вы будете знамениты и славны до тех пор, пока будет жить человечество. Вы станете символом отважного мореплавателя, смелого героя…

– Странно, – сказал Ясон, не удивившись предсказанию. Греки не удивлялись предсказаниям, потому что на каждом углу у них был оракул.

– А куда вы идете сейчас, Ясон? – спросила Кора.

И впервые пожалела, что согласилась уйти в эту виртуальную реальность, которая на самом деле лишь добавляет печали нашей жизни.