лет.

– Двадцать пять, моя ровесница… нет, не такая уж старуха!

– Медея заявила, что сама выткет свадебное одеяние для Главки и приготовит все для свадьбы. Ясон был буквально потрясен миролюбием жены.

И вот наступил момент свадьбы. Медея настояла, чтобы Главка накинула белый свадебный хитон, когда соберутся все гости.

И когда невеста так сделала, то ослепительное пламя охватило ее.

Она с криком сгорела в несколько секунд.

И сгорел ее отец.

И все родственники ее.

И все приглашенные на свадьбу.

Лишь Ясон, оказавшийся ближе других к окну, успел выпрыгнуть в него и, хоть сильно расшибся, упав со второго этажа, остался жив… Больше никого уже не спасли.

Медея тут же на глазах у всех вознеслась в небо, ибо ее дед, бог солнца Гелиос, прислал волшебнице свою собственную колесницу.

– А дети? – спросила Кора. Рассказ взволновал ее.

– А детей она оставила на алтаре храма Геры, и та обещала ей сохранить им жизнь.

– И сохранила?

– Не посмела! Устранилась, чтобы не впутываться. В ту же ночь толпы разъяренных коринфцев, у каждого из которых кто-нибудь погиб в том свадебном зале, забили детей камнями…

– Скажи, Хирон, а есть ли на свете справедливость? – задумчиво спросила Кора.

– Чья справедливость? – ответил вопросом мудрый кентавр. – Справедливость Главки, которая хотела выйти замуж за чужого мужа? Справедливость Медеи, которая ради любви к Ясону предала свою родину и отца? Или справедливость старого Пелия?

– Не знаю, – ответила Кора.

– Вот и другие не знают. Ее дед Гелиос спасал ее не раз и спасет еще. Геракл был готов принять ее в Фивах, потому что когда-то она вылечила его от приступа безумия, но сами фиванцы не пустили ее в город, заявив, что не желают видеть в своих стенах страшную и подлую убийцу. А что тогда она сделала? Она отправилась в Афины, явилась к королю Эгею и пленила его как мальчишку.

– Того самого Эгея?

– Да, того самого Эгея, к которому направляется сейчас наш Тесей, чтобы показать ему сандалии и меч и добиться права на престол.

– Погоди, погоди, Хирон! А правда ли, что у Медеи подрастает сын Мед, рожденный ею от Эгея?

– Именно это делает судьбу нашего Тесея рискованной. Я бы и медной монеты не дал за его жизнь.

– И я ее видела!

– Это втройне плохо. Значит, Медея уже узнала, что Тесей приближается к Афинам, и пойдет на все, чтобы Эгей его не признал. Все разбойники мира и гроша ломаного не стоят рядом с Медеей.

– Надо его предупредить!

– Не будь наивной девочкой. Тесей не может заглянуть в будущее, которое определено ему богами.

– Ну вот это мы еще посмотрим, – отрезала Кора, которая не верила в исторический детерминизм, то есть в предопределенность будущего. Будущее мы создаем собственными руками, говорила она. И сейчас повторила эти слова кентавру. Хирон склонил голову и ничего не ответил.

На следующий день Кора долго не могла добудиться Хирона. Она бы ушла одна, без него, но местный царек, человечек с зеленоватой от возраста бородой и рассудительный, как старая черепаха, оказавшийся к тому же внучатым племянником Афродиты, о чем сообщил с должными подробностями, убедил ее, что дальше к Мегаре, дорога очень опасная, можно сказать, непредсказуемая.

– Если Скарон заставит тебя мыть ему ноги, что ты ответишь? – Старичок смотрел хитро и беззлобно. Ему в самом деле хотелось узнать.

– Я откажусь это делать, почтенный царь, – ответила Кора, морщась от храпа, который издавал ее спутник, и удивляясь тому, насколько местные жители к этому равнодушны. Впрочем, подавляющее большинство местных жителей дрыхли, как и кентавр, или маялись желудком, обожравшись свинины.

– Вот он тебя и того, – сообщил царек и расхохотался.

– Может быть…

– А потом тебе еще придется поговорить с Прокрустом. О таком слыхала?

– Что-то знакомое имя, – призналась Кора. – Это не он придумал прокрустово ложе?

– Вот именно! – Старичок обрадовался начитанности Коры. – Меня бы он вытянул вдвое, а тебе бы все обрубил, и головку, и ножки до колен. Так что лучше подожди, проснется твой кентавр, повезет тебя. Он у нас добрый.

– Вы все знаете, – сказала Кора. – Может, вы мне скажете, когда Хирон проснется?

– Сама виновата, видно, утомила ты его за ночь, девица! Но как только тень вот этой скалы дотянется до скамьи перед моими воротами, Хирон продерет свои бесстыжие очи. Так что ты отдыхай, а я пойду управлять государством. Надо хоть какие-нибудь остатки вепря снести к нам в храм, а то боги рассердятся.