— Они бы успели убежать, если бы хотели.

— Ах, это такое дурачье! — отмахнулся рыцарь.

Дракон расправился с людьми, умаялся, лег посреди поляны и положил голову на лапы. Заснул.

— Теперь вы понимаете, — сказал рыцарь гостям, — почему я не подпустил вас ближе к этому чудовищу?

Все согласились, что рыцарь берег их жизнь.

— Скажите, Гай, — спросил граф Сэмбери, нежный, словно девочка, — а есть ли на вашего дракона управа? Я так его испугался!

— Вместе с драконом, которого я раздобыл на Востоке во время крестового похода, я получил рабыню, которая на вид кажется обыкновенной девушкой, а на самом деле — злобная колдунья, к счастью, еще молодая, так что я с ней справляюсь. Она же от меня без ума!

— Она командует драконом?

— Она за ним следит, кормит его телячьими головами и целыми баранами, а если повезет и приедут торговцы из Африки, то и небольшими крокодилами.

— Кто такие крокодилы? — хором спросили гости. Никто из них такого зверя раньше не видел.

— Когда будут, покажу, — пообещал рыцарь. — Но учтите — это зрелище не для слабонервных! А теперь пошли, чайком побалуемся. — С этими словами Гай Гисборн повел гостей вниз, где они снова уселись за стол пить английскую самогонку под названием «виски».

А когда гости разъехались, рыцарь, пошатываясь, спустился в подвал, где Магдалина уже сладко спала, положив голову Дракоше на брюхо. Он толкнул ее сапогом и разбудил.

— А ты мне не нравишься, — сказал он.

Магдалина вскочила.

— Вы мной недовольны? — спросила она.

— А чему радоваться? Ты слишком умная. Всех моих гостей, уважаемых людей, богачей, провела, как мальчишек. Они поверили, что твоя мелкая ящерица может любого человека проглотить.

— Разве мы с Дракошей не старались?

— Перестарались, — проворчал рыцарь. — Теперь до Лондона слава докатится, а там и от короля приедут, отнимут мою крошку.

Магдалина обняла Дракошу за шею и снова заснула.

А рыцарь хоть и встревожился, не замышляет ли Магдалина какой-нибудь заговор против него, но был доволен тем, что теперь все соседи будут его бояться и трижды подумают, прежде чем угрожать Гаю Гисборну.

Когда рыцарь поднялся наверх, там его ждал последний из гостей, который в общем и не был гостем, а приехал по делу.

Этим гостем оказался толстый, неопрятный, грубый и жестокий шериф Ноттингемский.

Мы, может быть, никогда и не вспомнили бы об этом человеке, если бы он не был злейшим врагом разбойника Робина Гуда. А Робин Гуд, как известно, жил в Шервудском лесу, охотился там на оленей и кроликов, а иногда грабил торговцев и плохих людей, которые осмеливались проехать по дороге через лес, направляясь в Ноттингем, где и сидел этот проклятый шериф.

Конечно, мы знаем и любим Робина Гуда. Он очень веселый, поет песни, отлично стреляет из лука, никого не боится, грабит богачей и защищает бедняков. Ведь его самого выгнал из родного замка рыцарь Гай Гисборн.

Мы-то знаем, что шериф — личность неприятная. Но сам шериф об этом не подозревает, а его друг Гисборн если и подозревает, то никому об этом не рассказывает.

Когда рыцарь вернулся в столовую, шериф как раз доедал компот прямо из огромной кастрюли. Он был ужасным лакомкой.

— Ну как, отдыхает твой людоед? — спросил шериф. — Честно говоря, я тоже испугался. Ты уж будь поосторожнее, а то он невзначай тебя проглотит.

— Никого он не проглотит, — проворчал Гай Гисборн и вырвал из лап шерифа кастрюлю, в которой осталась одна гуща. — Мелкий он, чтобы глотать. Дай бог ему кролика слопать.

— Не скажи! — возразил шериф. — Я сам видел, как он людей пожирал.

— Эх, никому я не открою эту тайну, кроме тебя. — С этими словами Гай Гисборн вынул руку из-за спины. В ней была зажата грубо слепленная из глины кукла в локоть длиной, в платье из тряпок. — Вот кого он пожрал!

— Я чего-то не понял, — сказал шериф.

— Чего уж тут понимать. Дракончик мой недавно родился, ему еще и года нет. И растет он еле-еле, может быть, я и не доживу до того дня, когда он станет настоящим чудовищем.

— Объясни понятней, — попросил шериф. — А то я себя каким-то тупым чувствую.

— Все проще простого. Та ведьма, которая дракона воспитывает, придумала, как мне соседей провести и пугнуть. Она слепила эти куклы, расставила их по краям полянки, выпустила на нее дракона, и он принялся резвиться. Резвился, резвился да и сожрал невзначай кукол. Магдалина боится, что у него теперь желудок от глины испортится.

— Значит, мы сверху смотрели на ящерицу?

— Потому-то я и показывал вам дракона сверху и издали. Вы его с куклами сравнивали, и он вам показался большим.

— Ну вы и молодцы! — восхитился шериф. — Веревка по вас плачет!

— Это военная хитрость, — сказал Гай Гисборн. — Пускай слухи о моем драконе по всему свету катятся, мне спокойнее.

Шериф вздохнул и сказал:

— Ты меня огорчил, дружище. Как же это получается? Я так на тебя рассчитывал.

— Зачем?

— Я хотел с твоим драконом на проклятого Робина Гуда поохотиться. Пускай, думаю, дракон его растерзает. А то он вчера опять оленя свалил.

— Не может быть! Королевского оленя?!

— И когда только это кончится! — опечалился шериф. — Люди в лес боятся заходить: ограбят, обидят, разденут. Полцарства бы отдал тому, кто его заманит.

Гай Гисборн тоже задумался. Он понимал огорчение шерифа. Только понадеялся на дракона, а дракон оказался ящерицей!

— Тут нужна хитрость, — сказал рыцарь.

— Вижу, ты у нас мастер по части хитростей, — проворчал шериф. — Опять свою ведьму позовешь?

— Ей ни слова не скажу. Пускай сидит со своей ящерицей. Я сам все придумаю.

— И что же надо сделать?

— Надо устроить ловушку для Робина Гуда.

— Он не попадется, он хитрый.

— А мы должны стать еще хитрее. Мы должны найти у него слабое место.

— Какое?

— Он из лука стреляет?

— Еще бы! Он себя считает лучшим лучником во всей Англии.

— Вот и замечательно. Мы устроим состязание лучников и пригласим всех желающих.

— А он не пожелает.

— Не пожелает? Тогда мы назначим такой первый приз, что он не сможет отказаться.

— Чем же ты его соблазнишь?

— А тем, что победитель состязаний получит серебряную стрелу с золотым наконечником. Все лучники Англии умрут от зависти.

— А где мы достанем такую стрелу?

— А вот это, шериф, — сказал Гай Гисборн, — уже твои проблемы. Я тебе подарил идею, а уж ты поработай, займись приготовлениями.

— Но ведь стрела денег стоит!