рыцарского шлема – родового герба семейства Вудвилл, к которому принадлежала Елизавета. Над шлемом с ветвью был вырезан кабан с острыми клыками – герб правящей династии Йорков.

Алиса с интересом смотрела, как констебль берет перстень и внимательно его разглядывает. Ведь в то время визитных карточек не было, даже компьютеров не водилось – ну как людям друг друга узнавать? По паспорту? А если и паспорта не было?

Алиса подумала, что для мелкого дворянчика Брендбьюри гербы высокопоставленных особ, как дерево для дворняжки. Она уж и бегает вокруг, и обнюхивает, и ищет, кто из настоящих догов и сеттеров пометил это бревно.

– Это перстень королевы Елизаветы, – сообщил свой вердикт констебль. – Если только вы его не украли.

«Вот тут бы ему и показать визитную карточку», – подумала Алиса. Но Джейн ничуть не смутилась, а уверенно, хоть и негромко, произнесла:

– Вы могли видеть меня в свите ее величества.

– Ну, разумеется, разумеется, я польщен, – забормотал Брендбьюри.

– У ее величества беда, – сказала леди Джейн. – Ее дражайшая мать очень плоха и находится при смерти в Стратфордшире, в родовом поместье. Бабушка просила перед смертью привезти ей внуков. Попрощаться.

– Законное желание, – согласился констебль.

– Но есть одна трудность...

– Какая же именно?

– Ее внуки находятся в заточении в вашем замке.

– Ах да, да, припоминаю...

– Вы знали об этом?

– Я их вижу каждый день. Но нельзя сказать, что они находятся в заточении. О нет! Они ожидают коронации. Герцог Глостер только и ждет подходящего дня, чтобы выполнить обещание, данное им старшему брату.

– Но надо отвезти их к бабушке!

– Как можно? – опешил констебль. – Это же опасно! Они – достояние королевства!

И тут Алиса подумала: «Ведь уже половина Лондона знает, что по велению Ричарда брак Елизаветы признан незаконным. И не сегодня завтра об этом узнает и глупый констебль. Лучше было бы сказать ему об этом самим».

– Простите, сэр, – произнесла Алиса голосом послушной девочки, – но разве вам неизвестно, что обнаружилось, будто принцы – вовсе не принцы, а простые люди и не могут стать королями Англии?

– Ах, не может быть! – Сэр Брендбьюри был потрясен. – Это невозможно!

Но глазки у него были такие хитрые, что Алисе сразу стало ясно: врет уважаемый тюремщик.

Джейн быстро сообразила, что к чему, и продолжила:

– И очень скоро эти мальчики не будут представлять никакой ценности. Их просто выгонят из Тауэра, и дело с концом.

– Может быть, может быть, – согласился констебль.

– Но бабушка уже не увидит своих внуков, и это большое человеческое горе.

– О, как я сочувствую!.. – Тут констебль замолчал, подумал немного и спросил: – А может быть, и королева теперь уже не королева?

– Все может быть, – сказала Джейн.

Брендбьюри постучал донышком кружки о стол, и мальчишка принес всем полные кружки.

– А не хотите чего-нибудь покрепче? – спросила Джейн. – У нас есть деньги.

– А я не пью, – резко отказался Брендбьюри.

И тогда Джейн крикнула мальчишке, чтобы тот принес господину чарку настоящего лондонского джина.

Глазки констебля загорелись, и он признался:

– В моем положении я не могу себе этого позволить. Спасибо, добрая леди.

– Надо будет вывезти мальчиков из Тауэра, – твердо сказала Джейн.

Констебль допил джин, запил его элем и лишь потом сообразил, чего от него требует эта женщина.

– Как же это возможно?! – воскликнул он. – Мне отрубят голову.

Чтобы было понятнее, он даже провел ребром ладони по шее, и сам огорчился, чуть не заплакал.

– А ведь у вас трудное положение, – заметила Алиса.

– Ой и трудное, девочка, – пригорюнился констебль. – Тебе даже не понять.

– Всю жизнь вы честно трудитесь, а не можете купить себе дом, достойный детей и жены...

– И никакой надежды, – подхватил сэр Брендбьюри. – Даже если я заморю голодом всех заключенных, то не разбогатею. Кстати, вы знаете, какой указ пришел от принца Ричарда? Заключенного Генри Уайта,