улицу. Сзади ко мне приближалась патрульная машина. Они ехали медленно, следом за мной.

Где-то через квартал они остановились. Один из патрульных высунулся в окно.

— Эй, приятель!

Их фары светили мне прямо в глаза.

— Ты что тут делаешь?

— Иду домой.

— Живешь где-то поблизости?

— Да.

— А где конкретно?

— Лонгвуд-авеню, 2122.

— А что ты делал там, в баре, в такое время?

— Я там работаю сторожем.

— А чей это бар? Кто владелец?

— Дама по имени Джевел.

— Садись в машину.

Я сел в машину.

— Покажи, где ты живешь.

Они довезли меня до дома.

— А теперь выходи и звони.

Я поднялся на крыльцо, позвонил в дверь. Мне никто не открыл.

Я позвонил еще раз. Потом — еще. Наконец дверь открылась. На пороге стояли родители в домашних халатах поверх пижам.

— Ты пьян! — завопил отец.

— Да.

— А деньги откуда? На что ты пил?! У тебя же нет денег!

— Я устроился на работу.

— Ты пьян! Пьян! Мой сын пьян! Мой сын — жалкий никчемный алкаш!

Папины волосы стояли дыбом. Брови топорщились. Лицо было бордовым и опухшим со сна.

— Ты так кричишь, словно я кого-то убил.

— Это не менее гнусно!

— …вот черт…

Меня стошнило прямо на коврик у двери. Персидский коврик с «Древом жизни». Мать закричала. Отец бросился на меня.

— Знаешь, как мы поступаем с собакой, когда она гадит на коврик?

— Да, знаю.

Он схватил меня за шею сзади. Потом надавил вниз, вынуждая меня согнуться. Он пытался заставить меня встать на колени.

— Я тебе покажу.

— Не надо…

Он уже почти тыкал меня лицом в это самое.

— Я тебе покажу, что бывает с собаками!

Я оттолкнулся от пола и резко выбросил руку вперед. Это был мастерский удар. Отец пролетел через всю комнату и плюхнулся на диван. Я подошел к нему.

— Вставай.

Он не встал, так и остался сидеть. Мать кричала:

— Ты ударил отца! Ты ударил отца! Ты ударил отца!

Она подлетела ко мне и полоснула меня по щеке ногтями.

— Вставай, — сказал я отцу.

— Ты ударил отца!

Она опять расцарапала мне лицо. Я повернулся и посмотрел на нее. У меня по щекам текла кровь. Кровь пропитала рубашку, брюки, ботинки, ковер. Мать опустила руки.

— Ты уже все, закончила?

Она ничего не сказала. Я пошел к себе в комнату, размышляя о том, что мне надо скорее искать работу.

Я вышел из комнаты только утром, когда они оба ушли на работу. Взял газету и принялся просматривать объявления в разделе «Требуется». Лицо болело. Меня подташнивало. Я нашел несколько подходящих объявлений, обвел их в кружок, худо-бедно побрился, принял пару таблеток аспирина, оделся и пошел на бульвар. Там я встал, подняв вверх большой палец. Машины проезжали мимо. Потом одна из них остановилась. Я забрался в машину.

— Хэнк!

Это был Тимми Хантер, мой старый приятель. Мыс ним вместе ходили в колледж.

— Чем занимаешься, Хэнк?

— Ищу работу.

— А я вот на днях уезжаю в южную Калифорнию.

Что у тебя с лицом?

— Женские ногти — страшная сила.

— Да?

— Да. Тимми, мне надо выпить.

Тимми остановился у ближайшего бара. Мы вошли, и он заказал две бутылки пива.

— А ты какую работу ищешь?

— Упаковщик, грузчик, сторож.

— Слушай, у меня есть деньги. Только надо заехать ко мне, они дома. Я знаю один замечательный бар в Инглвуде. Может, съездим туда?

Он жил с мамой. Когда мы вошли, она оторваласьот газеты:

— Хэнк, постарайся, пожалуйста, не спаивать моего Тимми.

— Как поживаете, миссис Хантер?

— В последний раз, когда вы с Тимми пошли по барам, вас обоих забрали в участок.

Тимми отнес к себе в комнату книги и вернулся в гостиную.

— Пойдем, — сказал он.

Бар, обставленный в гавайском стиле, был переполнен. Какой-то мужик орал в телефонную трубку:

— Пришлите кого-нибудь забрать грузовик. Я слишком пьян, не могу сесть за руль. Да, я понимаю, что потерял эту треклятую работу, просто пришлите кого-нибудь за машиной!

Тимми взял нам по пиву. Мы с ним очень мило общались. Молодая блондинка поглядывала на меня и показывала мне ногу. Тимми говорил без умолку. Вспоминал колледж: как мы прятали в шкафчиках бутылки с вином; потом вспомнил Попоффа и его деревянные пистолеты; Попоффа и его настоящие пистолеты; как мы прострелили дно лодки на озере в парке Уэстлейки едва ее не утопили; как студенты устроили забастовку в спортивном зале…

Мы пили и пили. Молодая блондинка ушла с кем-то другим. Музыкальный автомат играл песни. Тимми продолжал говорить. На улице уже темнело. Потом нас вышвырнули из бара, и мы пошли вдоль по улице в поисках еще какого-нибудь заведения. Было уже десять вечера. Мы еле держались на ногах. На улице было полно машин.

— Слушай, Тимми. Давай отдохнем. Так сказать, упокоимся в мире.

Я увидел его. Здание морга. Особняк в колониальном стиле, с прожекторами и широченной лестницей