Я просмотрел расписание.

— Малыш Бобби должен быть первым в восьмом заезде.

— Я знаю. Но они не поставили его даже в первую тройку.

— Тем лучше.

— А какие там будут ставки, как думаешь?

— Скорее всего девять к двум.

— Я бы, наверное, поставил.

— Я тоже.

— А когда начинается последний заезд? — спросил он.

— В половине шестого.

— А мы заканчиваем в пять.

— Не успеем.

— Можем попробовать. Малыш Бобби наверняка придет первым.

— Наш счастливый шанс.

— Может, все же рванем?

— Ну, давай попытаемся.

— Тогда следи за временем. Ровно в пять нам надо выйти.

Без пяти пять мы оба работали в непосредственной близости от задней двери. Мой новый друг Мэнни взглянул на часы.

— Сорвемся раньше на пару минут. Когда я побегу, давай сразу за мной.

Мэнни поставил очередную коробку с деталями на полку, ближайшую к выходу. А потом пулей сорвался с места. Я бросился следом за ним. Мы выбежали в переулок за складом. Мэнни несся, как метеор. Потом я узнал, что он был чемпионом города среди учащихся старшей школы в беге на дистанцию четверть мили. Как я ни старался, я все равно отставал от него на четыре шага. Его машина стояла за углом. Мы сели в машину, и Мэнни завел мотор.

— Мэнни, мы все равно не успеем.

— Успеем.

— Отсюда до ипподрома миль десять. А нам еще надо припарковаться и добежать от стоянки до тотализатора.

— Если я говорю, что успеем, значит, успеем.

— А если придется еще стоять на светофорах?

У Мэнни была неплохая машина, практически новая. И он был хорошим водителем.

— Я играл на всех скачках в этой стране.

— И в Кальенте тоже?

— Да, и в Кальенте. Но там уродские комиссионные. Двадцать пять процентов.

— Я знаю.

— А в Германии еще хуже. Там берут пятьдесят процентов.

— И все равно кто-то играет?

— И все равно кто-то играет.

— У нас берут шестнадцать процентов. Тоже приятного мало.

— Ага. Но хороший игрок свою выгоду получит.

— Это точно.

— Черт, красный!

— Да хрен с ним. Проезжай.

— Только сейчас перестроюсь вправо. — Мэнни резко перестроился в правый ряд и, не сбавляя скорости, проехал на красный сигнал светофора. — Смотри, чтобы поблизости не было полиции.

— Ага.

Я уже понял, что Мэнни — решительный парень. И всегда добивается своего, Если он играет на скачках так же, как водит машину, он просто не может не выиграть.

— Мэнни, а ты женат?

— Вот еще глупости.

— А как у тебя вообще с женщинами?

— Ну так, случаются периодически. Но ненадолго.

— А в чем проблемы?

— Женщина — это работа на полный рабочий день.

А если ты выбираешь профессию, приходится выбирать что-то одно.

— Да уж, женщины отнимают немало душевных сил.

— И физических тоже. Они всегда хотят трахаться, днем и ночью.

— Найди такую, которую тебе самому хочется трахать и днем, и ночью.

— Да, но если ты пьешь или играешь на скачках, они обижаются. Потому что считают, что ты ими пренебрегаешь. Мол, они тебя любят, а ты не ценишь.

— Найди такую, которой нравится трахаться, пить и играть на скачках.

— Кому такая нужна?

Мы уже въехали на стоянку у ипподрома. После седьмого заезда на стоянку пускали бесплатно. На ипподром тоже пускали бесплатно. Но у нас не было программки и таблицы заездов. Тут мог случиться прокол. Если по ходу скачек были какие-то замены, мы бы вряд ли смогли разобраться, какая из лошадей на табло ставок — наша.

Мэнни закрыл машину. Мы побежали. Мэнни опережал меня на шесть шагов. Мы пронеслись сквозь распахнутые ворота и влетели в коридор под трибунами. Мэнни по-прежнему опережал меня на шесть шагов. Я сумел сократить расстояние до пяти шагов только в самом конце коридора, а в Голливуд-парке он длинный. Когда мы выбежали из коридора, лошади уже готовились выйти на старт. Мы с Мэнни помчались к окошкам тотализатора.

— Малыш Бобби… какой у него номер? — крикнул я на бегу, обращаясь к какому-то одноногому дядьке. Может быть, он и ответил. Но я был уже далеко и не слышал. Мэнни подлетел к окошку, где принимали ставки в пять долларов. Когда я добрался дотуда, Мэнни уже получил свой билет.

— Какой номер?

— Восемь! Ставь на восьмой!

Я сунул в окошко пятерку, схватил билет, и буквально в ту же секунду раздался звонок, объявляющий об окончании приема ставок. Ворота открылись, и лошади вышли на старт.

В списке ставок шесть к одному Бобби стоял на четвертом месте. Фаворитом в категории шесть к пяти была лошадь под номером три. Дистанция заезда составляла милю и одну шестнадцатую. Когда лошади входили в первый поворот, фаворит лидировал с преимуществом в три четверти корпуса, но было ясно, что Бобби так просто его не отпустит. Бобби бежал легко и свободно, явно не на пределе сил.

— Надо было ставить десятку, — заметил я. — Похоже, сегодня наш день.

— Да, похоже на то. Если только кто-нибудь из отстающих не рванет в самый последний момент.

На середине последнего поворота Бобби поравнялся с фаворитом и резко пошел на обгон. Раньше, чем я ожидал. В начале прямого участка Бобби имел преимущество в три с половиной корпуса. А потом из основной группы вырвалась лошадь под номером четыре. Ее шансы расценивались как девять к одному, но она все же вырвалась и теперь догоняла Бобби. Но Бобби как будто летел на крыльях. Он победил с преимуществом в два с половиной корпуса, и мы с Мэнни срубили свои 10 долларов 40 центов.

На следующий день на работе нас спросили, куда мы так резко сорвались вчера. Мы честно признались, что спешили на ипподром, к началу последнего заезда, и что сегодня опять собираемся на скачки. Мэнни уже выбрал лошадь. Я — тоже. Кое-кто из ребят попросил сделать ставки за них. Я сказал, что не знаю и надо подумать. В полдень мы с Мэнни пошли в бар обедать.