его — ни высокий ни низкий.
Что же ему теперь делать, встретившись с другими?
Теперь он точно знал, что был не выше их.
Человек заплакал.
Он бросился на кровать, решив, что больше никогда не выйдет из дома.
Он стыдился своего настоящего роста.
Посмотрев в окно, он увидел людей из своею квартала, которые проходили мимо его дома… Все казались такими высокими!
В панике он снова подбежал к зеркалу, теперь уже для того, чтобы проверить, не стал ли он ниже.
Нет. Его рост оказался все тем же…
И тогда он понял…
Все смотрят на остальных либо сверху, либо снизу.
Высокими или низкими мы становимся в соответствии со своим представлением о мире,
в соответствии со своими ограничениями,
в соответствии со своими привычками,
в соответствии со своими желаниями,
в соответствии с необходимостью быть
высоким или низким…
Человек улыбнулся и вышел на улицу.
Он чувствовал себя так легко, что почти плыл над тротуаром.
Человек встретился с сотней людей, одним он казался гигантом, другим — почти что карликом… но никто из них не потревожил его спокойствия.
Теперь он знал, что он один из них.
Всего лишь один из них…
Как все…
Грусть и ярость
В одном заколдованном королевстве, где не ступала нога человека, а может быть, ровно наоборот, где люди становятся путешественниками, не замечая того…
В сказочном королевстве, где нереальное становится реальным…
Был…
прекрасный пруд.
Или, скорее, лагуна с кристально чистой водой, в которой плавали рыбки всевозможных расцветок и переливались все оттенки зеленого цвета…
Грусть и ярость подошли к этому сказочному водоему, чтобы вместе искупаться.
Обе сняли одежду и, нагие, вошли в воду.
Ярость, как обычно, спешила (что с ней всегда бывает), быстро искупалась и еще быстрее вышла из воды…
Но ярость слепа или, по крайней мере, видит происходящее неотчетливо. Поэтому она в спешке надела платье, которое было ближе…
А платье оказалось не ее, а грусти…
И, облаченная в наряд грусти, ярость ушла.
Спокойно, безмятежно, как и всегда, грусть закончила купаться и безо всякой спешки — или, если сказать точнее, не давая себе отчета в том, что время проходит, — медленно и лениво вышла из пруда.
На берегу она обнаружила, что ее одежды нет.
А как всем известно, больше всего грусть не любит оставаться обнаженной. Поэтому она надела то платье, что нашла у пруда: платье ярости.
Говорят, что с тех пор часто можно увидеть ярость — слепую, жестокую, сердитую и ужасную. Но если внимательно приглядеться к ней, то можно заметить, что ярость, которую мы видим, — всего лишь маска и под платьем ярости прячется грусть.
Письмо сознавшегося убийцы
Сеньору Хоакину Марии Аянаку
Улица Гуалегуайчу, 431
Буэнос-Айрес
Прежде всего должен признаться: Вы меня не знаете. По крайней мере, в общепринятом смысле этого слова. То есть так, как знаю Вас я.
Иными словами, у меня записаны Ваше имя и адрес. Мне известны Ваш возраст, Ваши вкусы, места, где Вы отдыхаете, марка Вашей машины. Я знаю имя Вашей супруги, имена Ваших детей и даже Вашей собаки (Понго, если не ошибаюсь). Мне сейчас пришла в голову мысль, что, возможно, все эти сведения могут Вас немного встревожить.
Как и у всех, кто наделен властью, у Вас наверняка есть параноидальные черты. Я представляю себе, как Вы задаетесь вопросом: «Как он узнал обо мне все это? Откуда у него информация?»
Чтобы избавить Вас от дальнейшей тревоги по этому поводу, спешу сообщить, что не существует никакой информации настолько секретной, что ее нельзя было бы получить, имея немного денег и достаточно времени… Мне же хватает и того и другого (иногда мне кажется, что всемогущество Бога происходит не из-за его всесилия, а из-за бесконечного спокойствия, присущего бессмертию. А вот мы, люди, напротив, постоянно спешим из-за невольного осознания своей смертности).
Действительно, для серьезного исследования необходимо добавить к спокойствию немного рассудительности и, конечно, заинтересованности: чем сложнее задача, тем сильнее должен быть интерес к ней. (Ведь понятно, что без заинтересованности невозможно заставить рассудительность приступить к делу..)
Наверное, было бы уместно начать с рассказа о том, как я Вами заинтересовался.
Вполне возможно, что Вы этого уже не помните, ведь прошло много лет. Но дело в том, что однажды
