течение. Его потери — не выигрыш для меня, заслуженное им наказание меня не порадует.
Бог ослепительно улыбнулся девушке. По её лицу текли серебряные слёзы — они казались благословением.
— Это несправедливо, — прошептал Ингри. — Несправедливо по отношению ко всем тем, кто… кто пытался не свернуть с пути.
— Ах, но я же не бог правосудия, — протянул Сын. — Разве вы оба предпочли бы предстать перед Отцом?
Ингри судорожно сглотнул: он совершенно не был уверен, что этот вопрос — риторический; не был он уверен и в том, что случится, если он скажет «да».
— Пусть выбирает Йяда. Я подчинюсь.
— Увы, от тебя требуется большее, чем просто отойти в сторону, воин-волк. — Бог показал на Болесо. — Он не сможет войти в моё царство, отягчённый всеми этими изувеченными духами. Эта дверь — не для них. Изгони их из него, Ингри.
Ингри оглядел животных, заточенных за рёбрами Болесо.
— Выпустить их из этой клетки?
— Если ты предпочитаешь такую метафору, то да. — Медные брови бога сошлись на переносице, но в глазах сверкало веселье. Волк и леопард теперь сидели с обеих сторон от стройных обутых в охотничьи сапоги ног и не мигая смотрели на Ингри.
Ингри прочистил горло.
— Как это сделать?
— Позови их.
— Я… я не понимаю…
— Соверши то, что делали твои предки друг для друга, творя последние очистительные обряды Древнего Вилда. Разве ты не знал? Когда они обмывали тело и заворачивали в саван, шаманы занимались душой усопшего. Каждый должен был помогать товарищу, был ли он просто воином, владевшим духом животного, или великим магом, пройти сквозь врата в конце жизни, и каждый мог рассчитывать на такую помощь. Великая цепь — рука в руке, голос за голосом, прошедшие очищение души, возносящиеся непрерывным потоком… — Голос бога смягчился. — Отзови эти несчастные создания, Ингри кин Волфклиф. Спой песнь, которая дарует им покой.
Ингри стоял, глядя на Болесо. Широко раскрытые глаза принца смотрели на него с мольбой.
«Думаю, глаза Йяды тоже были широко раскрыты и умоляли той ночью. Разве проявил ты к ней милосердие, мой никчёмный принц? И к тому же я совершенно не умею петь».
Ингри заметил, что Йяда пристально и с надеждой смотрит на него.
«Во мне нет милосердия, леди. Придётся мне позаимствовать его у тебя».
Ингри сделал глубокий вдох и потянулся в глубь собственного существа. Потом проследил взглядом за одним вьющимся в клетке из рёбер духом и протянул руку.
— Выйди на свободу!
Первый дух пролетел у него между пальцев, испуганный и растерянный, и исчез вдали. Ингри взглянул на бога.
— Куда?..
Взмах сияющей руки обнадёжил его.
— Всё хорошо. Продолжай.
— Выйди…
Один за другим тёмные вихри вырывались из Болесо и рассеивались в ночи… или в лучах рассвета. Что бы это ни было, все духи уплывали в какое-то «сейчас» вне времени, как казалось Ингри. Наконец Болесо, всё ещё безмолвный, был освобождён от всех пятен тьмы.
Ингри увидел перед собой юного бога, сидящего на рыжем жеребёнке и протягивающего руку принцу. Болесо с сомнением и страхом смотрел на него снизу вверх, и Ингри услышал, как Йяда судорожно втянула воздух. Но тут Болесо вскарабкался на спину жеребёнка позади бога. На лице принца было написано изумление, хотя и не радость.
— Думаю, что его душа всё ещё ранена, господин, — сказал Ингри с непонятно откуда взявшейся уверенностью.
— Ах, но я знаю великолепного целителя там, куда мы отправляемся, — ликующе рассмеялся бог.
— Господин… — прошептал Ингри, глядя, как бог без помощи узды разворачивает своего скакуна.
— Да?
— Если каждый племенной шаман освобождал своего товарища, а тот — своего… — Ингри с трудом сглотнул. — Что случится с самым последним шаманом?
Взгляд Сына Осени был загадочным. Он протянул руку, почти коснувшись сияющим пальцем лба Ингри. На мгновение Ингри показалось, что бог ничего ему не ответит, но потом Сын Осени пробормотал:
— Это нам ещё предстоит выяснить.
Он ударил пятками рыжего жеребёнка, и они исчезли.
Ингри заморгал.
Он наполовину лежал на жёстком камне, наполовину сидел, привалившись к стене, глядя вверх, на купол храма Сына. Его окружало кольцо обеспокоенных людей — Геска, встревоженная леди Хетвар, двое- трое незнакомцев.
— Что случилось? — прошептал Ингри.
— Вы потеряли сознание, — хмурясь, ответил Геска.
— Нет… Что случилось у катафалка? Только что?
— Сын Осени забрал душу принца Болесо, — сказала леди Хетвар, оглянувшись через плечо. — Этот милый рыженький жеребёночек буквально уткнулся в него носом — тут уж сомневаться не приходится. Все испытали облегчение.
— Да. Половина моих солдат билась об заклад, что он отправится к Бастарду. — На лице Гески промелькнула кривая улыбка.
Леди Хетвар неодобрительно покачала головой.
— Это неподходящая тема для пари, Геска.
— Конечно, миледи, — послушно кивнул Геска, стирая с лица улыбку.
Ингри приподнялся и сел, опираясь на стену. Движение заставило зал начать медленно кружиться, и он крепко зажмурился, потом осторожно открыл глаза. В то время, пока длилось его видение, Ингри казался себе невесомым, лишённым тела, но теперь его сотрясал озноб, рождающийся где-то в животе, хотя холодно ему не было, — словно тело приходило в себя после шока, отрицаемого рассудком.
Леди Хетвар наклонилась вперёд и положила матерински заботливую руку на влажный лоб Ингри.
— Не заболели ли вы, лорд Ингри? Вы ужасно горячий.
— Я… — Ингри хотел было решительно отвергнуть такое предположение, но передумал. Ему ничего так страстно не хотелось, как немедленно оказаться подальше от этого полного странных событий места. — Боюсь, что заболел. Умоляю меня простить, и передайте мои извинения вашему супругу. — «Нужно повидаться с Йядой». Ингри поднялся, опираясь на стену, и начал продвигаться к выходу. — Нехорошо было бы, если бы я вывалил свой завтрак на пол посреди церемонии.
— Безусловно, — горячо поддержала его леди Хетвар. — Уходите скорее. Геска, помогите ему. — Дама проследила, как Геска подхватил Ингри, и только после этого снова повернулась к сыну.
У алтаря снова запел хор, и жрецы двинулись к выходу из зала. Люди зашевелились, готовясь последовать за процессией. Ингри был благодарен шуму, который заглушил его собственные шаги. Ему показалось, что на другом конце зала просвещённый Льюко вытягивает шею, пытаясь высмотреть его, и Ингри постарался не встречаться глазами со жрецом. Держась за стену — отчасти ради опоры, отчасти чтобы не позволить толпе себя увлечь, — Ингри вышел из зала. К тому времени, когда они добрались до
