холодными на ощупь и абсолютно ничем не пахли: должно быть, дожди успели отмыть. Вероятно, акт сожжения состоялся сразу после смерти Нетти. Там были дискеты, магнитофонные кассеты и множество листов бумаги, которые явно были сожжены не только для маскировки несгоревших остатков пластмассы.

«Дневник, — подумала Сара, — мемуары Нетти. Кто их уничтожил? Боевики штурмовой группы, внезапно возникшие из ночи, когда Джейн и Нетти спали? Они открыли стрельбу, и Нетти, уже смертельно раненная, попыталась оказать сопротивление. Возможно, именно тапка, упавшая с ноги, помешала киллерше попасть в цель, а уж потом она рухнула на пол. Считая, что Джейн, как и ее сожительница, убита, боевики принялись уничтожать все, что могло содержать информацию о деятельности Нетти, и во время этого аутодафе Джейн удалось встать, увести их машину и скрыться».

Да, такой сценарий был вполне правдоподобен. Кто мог командовать группой боевиков? Индеец? Тот, чье лицо Джейн увидела в окне хижины за мгновение до того, как туда ворвалась группа вооруженных агентов спецслужбы? Вот почему этот образ с тех пор преследовал ее по ночам.

Сара устало вздохнула. Множество гипотез, причем каждая имеет право на существование. Какая из них окажется верной?

Итак, Джейн уехала на мотоцикле, бросив фургон на берегу озера. Сара жестом пригласила Шейна в машину.

— Я возвращаюсь в Венис, — сообщила она, — мне необходимо принять душ и переодеться. Сможете поехать со мной в агентство?

— Да, — ответил медик. — Попробую разыскать Крука. За то время, что вы колесите по Калифорнии, он успел выйти из больницы и сейчас долечивается на своей вилле в Беверли-Хиллз. Я держу его в курсе дела: он хочет знать все о Джейн и ее злоключениях, вплоть до мельчайших деталей.

— Неужели ему удалось так быстро встать на ноги? — поразилась Сара.

— Встать на ноги — громко сказано, — поправил ее Шейн. — Однако он выкарабкался. Шеф чертовски деятелен и сейчас кусает локти от досады, что вынужден валяться в постели, пока происходят такие события. И все же не следует слишком утомлять его и заставлять много говорить. Но в любом случае поразмышлять над случившимся ему не помешает: у него останется меньше времени на угрызения совести.

Вернувшись в агентство, Сара прежде всего как следует вымылась под душем, стараясь не мочить волосы из-за глубокой ссадины на голове. Шейн обещал ей привести все необходимое для того, чтобы наложить шов. Не успела она выйти из кабинки, как раздался звонок. Завернувшись в махровое полотенце, ирландка взяла телефон. Но в трубке снова раздавались лишь отголоски чьего-то жалобного плача. Незнакомка рыдала, не произнося ни слова.

— Джейн? — вне себя от волнения почти прокричала Сара. — Я знаю, что это ты. Не бойся, я тебе не враг. Скажи только, где ты находишься, и я немедленно за тобой приеду. Слышишь? Я прекрасно понимаю, что ты сейчас испытываешь. Ради Бога, не поддавайся панике. Я помогу тебе. Еще не поздно положить конец всем этим преступлениям. Я разговаривала с доктором Шейном, он тоже считает, что можно все уладить, не прибегая к полиции. Подумай как следует, потом будет поздно и мы уже ничем не сможем тебе помочь.

Но, увы, Джейн положила трубку. Из груди Сары невольно вырвалось ругательство. Где сейчас находилась ее подопечная? Возможно, в каком-нибудь мотеле наблюдала за соседями из окна? Или развинчивала настольную лампу, желая удостовериться, что в ее ножку не вставлен микрофон? Интересно, сколько времени ей понадобится, чтобы убедиться в подозрительности горничной-мексиканки? Или что пара молодоженов из бунгало напротив уж слишком часто останавливает на ней взгляд? Какое она примет решение? Проберется к ним ночью и зарежет как свиней, точь-в-точь как она эта сделала там, в горах?

Саре было не по себе, она негодовала на врачей, недооценивших степень сумасшествия их потерявшей память пациентки, и в особенности на Крука, который из-за увлечения научными разработками не принял всерьез рассказы Джейн. И вот результат — она принимает себя за профессионального убийцу и действует сообразно выдуманному образу. Но сейчас вряд ли можно что-то исправить: Джейн уже преступила грань дозволенного, и теперь ее ничто не остановит.

Переодевшись, Сара выпила пару обезболивающих таблеток, так как у нее сильно разболелась голова, потом спустилась в подвальное помещение, где находилась лаборатория Дэвида, и стала ждать прихода врачей.

— У тебя грязные волосы, — заметил молодой человек. — Что это? Запекшаяся кровь?

Убедив его в том, что рана неопасна, Сара с наслаждением опустилась в мягкое кресло напротив одной из прозрачных стенок стерильного убежища сына. Дэвид занимался обработкой записей, сделанных в последние дни, чтобы составить полную картину поведения Джейн.

— Не догадываешься, где она может скрываться?

— Увы… — вздохнула ирландка. — Да где угодно! Кстати, Джейн только что мне звонила — я слышала ее рыдания. Очевидно, каждое очередное обострение болезни у нее сменяется периодом полной ясности сознания.

— Почему тебе не пришло в голову засунуть ей куда-нибудь, ну хотя бы в каблук, маленький надежный микрофончик?

Сара удивленно подняла на него глаза.

— Джейн сразу бы обнаружила его. Ты не представляешь, до чего она в последнее время стала подозрительной! Уверена, сейчас она уже избавилась от прежней одежды и превратилась неизвестно в кого.

— Кто ее всему этому обучил? Нетти Догган?

— Разумеется. Одинокая стареющая женщина, изнывающая от безделья после бурной жизни и сильных ощущений, к которым она привыкла. Думаю, Нетти не устояла перед соблазном посвятить Джейн в тонкости своего ремесла, показала ей тысячи трюков, раскрыла профессиональные секреты. Вначале она скорее всего сомневалась, но потом пришла к выводу, что это единственный способ удержать возле себя ученицу, а следовательно, и собеседницу. Нетти требовалась публика, компания в лице вот такого очарованного ею существа, чье присутствие заметно скрашивало ее одиночество. И тогда она принялась рассказывать ей историю своей жизни, расписывая подробности, иными словами, делала все, чтобы подольше удерживать Джейн рядом. Я убеждена — всему причиной одиночество Нетти. Вообрази женщину, которая изо дня в день перечитывала бесконечные комиксы о своих былых подвигах, предававшуюся этому занятию со всей страстью ровно до того момента, пока кому-то не показалось, что она болтает чересчур много.

— Как же в таком случае ей раньше удавалось хранить обет молчания? Ведь она не раскрывала рта всю жизнь? — заметил Дэвид.

— Вот именно! — воскликнула Сара. — Однажды она содрогнулась при мысли, что ей придется унести вce свои тайны в могилу. Единственный раз в ней взыграло тщеславие, ей захотелось вызвать в ком-нибудь восхищение, она просто не в состоянии была и дальше так прозябать, оставаясь для окружающих обычной домохозяйкой! Рано или поздно затворничество становится тягостным для незаурядных личностей. Чаще всего им необходимы благодарные зрители, свидетели. Они непременно хотят оставить нечто после себя. Тебе этого не понять — ты слишком молод.

Дэвид собирался возразить, но в это время снова зазвонил телефон. Сара взяла трубку.

— Привет, — раздался знакомый, с ярко выраженным южным акцентом голос. — С вами говорит лейтенант Донахью. Помните меня? Мы встречались в больнице, после разбойного нападения во французском кафе.

— Да-да, припоминаю, — удивленно проговорила Сара. — Чем могу быть полезна?

— Произошла странная история, — сообщил полицейский. — Сегодня нам позвонила одна пожилая женщина, которая обычно подкармливает бродячих собак неподалеку от Заброшенного загона. Знаете там искусственное озеро, откуда запрещено брать воду из-за сильного загрязнения промышленными отходами?

— Нет, не знаю.

— Совсем чокнутая старуха: ее дом стоит на обочине дороги, и она обычно наблюдает за оградой из колючей проволоки, чтобы собаки не лазили через нее и не пили воду из озера. Сегодня утром она связалась с нами по телефону и сообщила о машинах, совершавших подозрительные маневры на