Битый час им пришлось ждать, когда он проснется. Мать успела приготовить все необходимое для выживания, с чем отправиться бродить по свету, если дом вместе с хижиной садовника взлетит на воздух. Странно, но Жюльен почти желал такой развязки.

Наконец Пьер Этансон пробудился и с ворчанием на четвереньках выбрался из палатки. Он вел себя так непринужденно, будто впереди у него была вечность. Возможно, его и терзал страх, но он предпочитал этого не показывать. Из металлического портсигара капрал достал две самокрутки и выкурил их одну за другой, потом плеснул в стакан немного водки из фляжки и выпил, проделав все это с ужасающей медлительностью. Клер, праздно сложив на коленях руки, не сводила с него глаз — на верхней губе у нее искрились капельки пота. Закончив процедуру подготовки, капрал вышел из состояния расслабленности. Он гордо распрямил спину, сразу став еще выше.

— Мадам, — обратился он к матери, — самое время вам с мальцом отправиться в безопасное место. Я приступлю к работе, как только вы дойдете до конца дороги. Если не успеете добраться до берега, постарайтесь укрыться за деревьями. Когда разносит бомбу весом в полтонны, остается гигантская воронка, и есть все основания предполагать, что осколки попадут на минное поле, вызвав серию новых взрывов. Землю перевернет до скалистой породы, и плодородный слой будет отравлен на долгие годы. На месте взрыва никогда ничего не растет. Химикалии въедаются в почву, и пиши пропало земледелие!

Этансон провел ладонью по стриженным под машинку волосам.

— Ладно, хватит! — с неожиданной суровостью произнес он. — Нечего петь отходную раньше времени. Давайте отсюда, живо! А я пошел в вашу домину со своим мелким скарбом.

— Дверь заперта… — робко, как школьница, заметила Клер.

— Не велика важность! — успокоил ее капрал. — С замками я справлюсь: у меня с собой все, что нужно.

Клер посмотрела ему в глаза, слова давались ей с трудом.

— Не знаю, что вам и сказать, — тихо проговорила она. — Мне неловко, что из-за нас вы рискуете жизнью.

— Вздор! — прогремело в ответ. — Утешьтесь мыслью, что, не окажись я здесь, занимался бы тем же самым в другом месте. Такая уж работа, и нечего делать из меня героя.

— В любом случае мы вам благодарны, — добавила мать с грустной улыбкой, придавшей ей беззащитный вид.

Заметив, что сын готов повернуться и уйти, Клер схватила его за плечо.

— Ты тоже мог бы поблагодарить капрала! — процедила она сквозь зубы.

— Бросьте! — вмешался Этансон. — Между мужчинами не принято расшаркиваться на прощание, правда, малец?

«Правда то, что я желаю тебе взлететь вместе с проклятой халупой! — захотелось крикнь Жюльену. — Пусть рванет так, что чертям станет тошно!»

Но Клер уже уводила его, бормоча, что ей, мол, за него стыдно. Только он, Жюльен, плевать на это хотел. С тех пор как в доме появился сапер, она держала себя с ним, как с ребенком. Что ж, значит, он и вести себя будет по-детски!

Они пошли по дороге, ведущей к морю, вдоль забора из колючей проволоки. Жюльен с трудом справлялся с желанием все время оборачиваться. Взорвется дом или нет? Его переполняло нездоровое возбуждение: покончить со всем этим, и побыстрее! Ему понравились слова капрала о том, что земля после взрыва станет бесплодной. Чем не идеальный способ окончательно подвести черту под наследием Леурланов? Неродящая, не имеющая никакой ценности земля, вместо дома — яма! Они с матерью начнут жизнь заново, подальше от Морфона-на-Холме и его колдовских штучек. Если бомба проснется, все, ей- богу, устроится к лучшему.

Мать с трудом тащила тяжелый чемодан, отныне вмещавший весь их домашний скарб. Дойдя до кромки леса, они в изнеможении повалились на траву. По-прежнему стояла жара, солнце так раскаляло камни, словно выпекало несъедобный хлеб.

Как зачарованные, они не сводили глаз с дома. Отсюда Этансон казался крошечной голубоватой фигуркой.

— Сейчас он войдет, — прошептала Клер. — Кажется, ломает замок.

— Вот уж верно — ломает! — съязвил Жюльен. — Лучше бы меня попросил, я бы открыл его как следует.

— Я, я! — проворчала женщина. — Ну почему ты считаешь себя умнее остальных?

Она перенесла чемодан в тень, под деревья. Жюльен к ней присоединился и растянулся на животе в сухой траве. Приятно было вот так, без всякого дела, полеживать в прохладе, слушая, как с берега доносится крик чаек и негромкий шум прибоя. Спокойствие и безмятежность, настоящий отдых. Мальчик сорвал травинку и взял ее в рот, высасывая сладкий сок. Тело его отяжелело, ему показалось, что он вот- вот заснет. На другом конце дороги в мареве раскаленного воздуха подрагивали очертания усадьбы. Взорвется? Не взорвется? Интересно, что делает в эту минуту Этансон? Наверное, тихо поднимается на чердак, крадучись приближается к ржавой бомбе… Жюльен живо его представил на куче набитых водорослями матрасов, пытающегося подобраться к взрывателям. Ни малейшего восхищения подвигом капрала он не испытывал и был этим доволен. Разве не занимался он тем же самым с псом вместо миноискателя? «Из нас двоих я сильнее, — рассуждал он, — потому что я еще мальчишка». Просто то, что сделал он, Жюльен, в глазах взрослых считалось и будет всегда считаться шалостью, а вот Этансон — настоящий герой! Возмутительная несправедливость.

Он стал отсчитывать секунды, раздраженный нервозностью Клер. Поскорее бы уж взлетела ко всем чертям проклятая халупа! Толпы людей, не имевших крыши над головой, брели сейчас по дорогам Франции, отчего бы им с матерью не разделить их судьбу?

В конце концов мальчик утратил чувство времени. Еще немного, и он положил бы руку под голову и погрузился в сон. По его телу разлилось блаженное спокойствие, ибо он стоял на пороге освобождения. Все эти дурацкие истории взрослых больше нисколько его не интересовали, он устранялся, умывал руки. Жюльену вдруг захотелось вернуться к детским книжкам, мечтам об удивительных приключениях. Может быть, снова подружиться с Рубанком — почему бы и нет? Где вы, далекие времена охоты на гномов? Как он был счастлив тогда, даже если и не осознавал своего счастья. Ему вспомнились прогулки с Рубанком, бои на деревянных мечах, сражения с великанами, рассказы-страшилки, которые вечно выдумывал сын скотобойщика. Тогда казалось, что все это продлится вечность. Грудь Жюльена сдавила тоска. Испытает ли он опять упоительное ощущение полноты жизни и бесхитростное счастье просто быть ребенком?

Из оцепенения его вывела рука матери, опустившаяся ему на плечо.

— У него получилось! — закричала она. — Смотри! Вот он, на дорожке! Делает знаки, чтобы мы возвращались. Слава Богу, теперь у нас снова есть кров!

Клер раскрыла все окна и двери. По всем закоулкам дома прошелся сквозняк, изгоняя затхлый запах и вздымая облака пыли, которая тут же оседала на мебели. Солнце с такой мощью устремилось через все отверстия, что казалось, оно обесцветит обложки книг и обивку, подожжет ковры, сотрет с картин краску. Жюльен едва осмеливался перемещаться по своей крепости, в которую частенько в последние месяцы наведывался по ночам. Таинственный замок превратился в обыкновенное большое здание, заброшенное хозяевами и по воле опустившегося старика превращенное в свинарник.

— Боже! — стонала Клер. — Сколько кругом бутылок, грязной посуды, мне стыдно. Ну как можно до такого дойти?

Пьер Этансон ждал их у подножия лестницы, оттягивая пальцами помочи брюк.

— Готово! — возвестил он. — Вам больше нечего бояться. Я извлек из бомбы взрыватели, и теперь, чтобы она взлетела на воздух, необходимо по меньшей мере попадание молнии. Больше я пока ничего не могу сделать: для транспортировки придется вызвать подъемный кран, но это позже, когда жизнь войдет в мирное русло.

Он отвел их на чердак, демонстрируя уже безобидный снаряд из ржавого металла. Из груди матери вырвался крик ужаса, и она прикрыла рот ладонью. Жюльен рассердился, что она так ловко разыгрывает испуганную маленькую девочку.

— Можешь потрогать ее, малец, — бросил ему капрал. — Не бойся, больше она никого не укусит.