— Тебе это подходит, Джим? — поинтересовался Дэвон.

— Я не продам, — коротко отрезал тот. — И никто из вас двоих тоже не продаст.

Уэй повернулся к нему, но, решив проверить его слова, все же обратился к Дэвону:

— Вы очень справедливо и благородно относитесь к этим двум пожилым людям, И вам приходится говорить и от их имени. Но когда дело касается бизнеса, полагаю, вы понимаете, что я не могу беседовать сразу с тремя людьми. Я предпочитаю вести переговоры с одним. И как раз вы имеете на это законное право.

— Очень хорошо. Какое ваше предложение? — откликнулся Дэвон.

— Они назвали десять тысяч.

— Они. Но не я. У меня есть лучшее предложение.

— Что, Берчард предложил вам больше?

— А вам известно, что он охотится за этим участком?

— Берчард теперь так велик, — усмехнулся Уэй, — что каждое его движение становится всеобщим достоянием. Мы знаем, что Берчард хочет заполучить этот участок по тем же причинам, что и Винсент!

— Не буду против узнать эту причину.

— Почему нет? Это не такой уж секрет. У Винсента есть мозги, так же как и у Берчарда. Но больше всего они любят вытеснять друг друга. У Берчарда заявка на ущелье Тимбэл, и Винсент выкачал оттуда немало денег! Так у них всегда!

— Но почему Винсенту захотелось иметь это старое ранчо?

— Потому что он считает, что Уэст-Лондон будет расти и расти. А это самая близкая к городу земля, пригодная для хозяйства. Здесь можно выкопать глубокие колодцы, разбить большой огород, чтобы снабжать Уэст-Лондон овощами. Это самое близкое место, чтобы разводить скот. Можно завести стадо коров и откармливать их для рынка Уэст-Лондона. Он сказал, что не пожалеет денег, чтобы заставить этот участок земли давать доход. У Винсента огромные планы, говорит, когда все будет сделано, это старое ранчо станет для него еще одним золотым прииском!

— И какова цена? — поинтересовался Дэвон.

— Кто-то тут сказал — десять тысяч, — напомнил Уэй. — Берчард предлагал вам больше? На сколько больше?

— На пять тысяч.

— Хорошо, тогда я могу предложить вам шестнадцать тысяч. Но не сделаю этого. Хочу выложить карты на стол. Винсент разрешил мне торговаться до двадцати пяти тысяч долларов, это — высшая цена. Я не буду пытаться купить землю за шестнадцать или восемнадцать тысяч, а начну сразу с нее. Предположим, я называю — двадцать пять тысяч долларов. Могу сказать Винсенту, что не смог сбить эту цену ни на цент. Я уже устал наблюдать, как он отхватывает себе львиную долю.

— Двадцать пять тысяч долларов! — пробормотал Гарри. — О, да ведь это целая куча денег!

— Это сто долларов чистого дохода в месяц, и не надо работать, — подхватил Уэй. — Вот как это много денег. Сто долларов в месяц на всю жизнь — и двадцать пять тысяч долларов еще остаются на черный день!

Пара минут прошла в молчании.

— Ну, Дэвон, — в нетерпении нарушил тишину Уэй. — Что вы раздумываете? Что может быть справедливее этого? Это — наивысшая цена!

— А что, если я сам хотел бы попытаться устроить ту же игру с овощами и говядиной?

— Вас ничего не может остановить, кроме отсутствия капитала, — был вежливый ответ. — Все, что задумал сделать Винсент с этой землей, обойдется ему в сорок пять тысяч долларов.

Дэвон прикрыл глаза. Он не был деловым человеком. Его сильной стороной была азартная игра за карточным столом, хотя конечно же Уолтер понимал, что земля может принести богатство. Но чтобы сделать большие деньги, нужно было тяжко трудиться. Это верно, что его земля — ближайший к Уэст-Лондону участок, пригодный для устройства фермы. Может быть, это соображение и заставило Берчарда подослать к нему убийцу. Главное — устранить его, а двух стариков, которые не имеют законных прав на землю, можно оставить на месте.

Двадцать пять тысяч долларов, даже если их разделить так, как он хотел бы это сделать, заметно увеличили бы его капитал. Это было втрое больше того, что он рассчитывал получить за полупустынные холмы.

— Да, хорошая цена, — сказал вслух.

— Хорошая цена? — воскликнул Уэй, глаза которого горели от нетерпения. — Я скажу вам, что это просто чертов грабеж такая цена! Такер Винсент делает большую глупость, предлагая такую сумму!

— Эй, похоже на то, — неожиданно согласился Гарри. — Я едва ли когда-нибудь слышал о такой здоровой куче денег. Да, Джим?

Джим помолчал немного, потом вынул трубку из пожелтевших зубов.

— Мы не собираемся продавать, — отрезал он.

Уэй пожал плечами:

— Старикан, по-моему, спятил. Ну а вы, Дэвон? К какому вы пришли выводу?

— Почему… — начал было Уолтер.

— Не надо никаких бумаг! Пожмем друг другу руки — и дело сделано! — предложил Уэй.

Джим вышел вперед и, встав между Дэвоном и помощником Винсента, заявил:

— Уэй, убирайтесь отсюда! Мы больше не хотим говорить с вами!

Старина Джим был так мягок в отношениях с людьми, не считая Гарри, что для Дэвона это грубое и обидное высказывание прозвучало как гром среди ясного неба. Сначала он просто не поверил своим ушам, но Джим повторил:

— Говорю еще раз. Убирайтесь отсюда! Мне не нравится ваш вид!

— Ты, чертова старая крыса! — закричал Уэй, и кровь бросилась ему в лицо. — Что ты…

— Поворачивайтесь! — приказал Джим, положив худую руку на рукоять кольта. — За всю мою жизнь со мною так никто не говорил. Поворачивайтесь и вон отсюда, а не то всажу пулю!

— Дэвон! — завопил Уэй. — Этот старый дурак испортит вам все дело, если вы будете позволять ему говорить со мной таким образом. У меня хватает терпения, но даже у самого глубокого колодца тоже есть дно!

Дэвон, удивленный, встал рядом с Джимом.

— Сожалею, — обратился он к Уэю, — но мы старые партнеры, и боюсь, будет так, как говорит Джим.

Побагровевшее лицо Уэя исказилось от злобы и негодования.

— Опомнитесь, приятель! Боже мой! Вы бросаете на ветер десять тысяч честных денег.

— А они как раз нечестные, — возразил Дэвон. — Из тех денег, что сделал Такер Винсент, нет ни одного честного пенни. Это мне хорошо известно!

Уэй повернулся на каблуках, прошел к лошади, сел в седло.

Уолтер приблизился к нему:

— Мне жаль, что с вами обошлись грубовато. Очень жаль. Но Гарри и Джим значат для меня гораздо больше, чем деньги за эту землю.

— У вас был шанс. — Уэй в ярости покусывал губы. — Но что на это скажешь? Помоги, Боже, дураку, который сам не может о себе позаботиться. — Затем он рывком развернул лошадь и в бешеном темпе ускакал.

Тогда Гарри взял своего друга за руку:

— Джим, я не хотел бы задавать дурацких вопросов, и все-таки мне интересно знать, что все это значит? Ты говорил так, будто эта земля твоя. Почему, о Боже, Джим, ты так поступил, когда, казалось, был уже готов принять предложение, которое нам сделал Уолт?

— Я ничего не был готов принять, — пояснил Джим. — Я сделал это только для Уолта. Идите-ка сюда, вы оба! — И он прошел к коновязи. А когда Гарри и Дэвон приблизились, предложил: — Посмотри-ка сюда, Гарри, если твои несчастные старые глаза еще могут видеть на таком расстоянии.