персоне и отводит мне какую-то особую роль, а потому я должен раскрыть ей глаза на истинное положение вещей.

Но девушка восприняла мой монолог как нельзя лучше и снова улыбнулась.

— Тебе надо идти, Нельсон? — спросила она.

— Да, я должен.

Бобби приблизилась и подала мне руку.

— Я хочу, чтобы ты пришел сюда снова, — сказала она. — А если у тебя не будет такой возможности, пришли мне весточку, и я сама к тебе приду. Нам нужно поговорить. Нужно. А пока я ни во что не поверю, кроме самого лучшего в тебе, и любой удар, нацеленный в тебя, будет ранить и меня тоже.

Мне приятно вспоминать и ее слова, и как она их сказала. Можете ли вы вообразить более чистую и невинную, более открытую и искреннюю девушку? Вспомните только о глупом жеманстве и фальшивой гордости большинства женщин, о том, как они возводят себя на пьедестал и превращают мужчин в идиотов!

Я словно плавал в золотом тумане, когда сказал «до свидания» миссис Мид и заметил, как ее взгляд попеременно скользит от меня к Бобби и обратно. В конце концов ее глаза, с тревогой следившие за нами во время этого, последнего разговора, окончательно остановились на дочери.

Роберт Мид вышел вместе со мной на террасу. Закрыв дверь, я негромко заметил:

— Думаю, тут есть кое-что такое, на что нам стоило бы взглянуть, мистер Мид.

— Что именно? — спросил он.

— Это должно быть где-то здесь, — уклонился я от прямого ответа.

Я сошел с террасы, за мной — мистер Мид, и мы сразу наткнулись на лежавшее в траве тело.

Я с трудом втащил его наверх, поскольку Билл был туго и плотно спеленат веревками. Казалось, его обрабатывали на каком-то гигантском станке — трудно было поверить, что руки могут сплести такой совершенный кокон. Широко открытые глаза охранника налились кровью от тщетных усилий освободиться. В зубах торчал кляп. Я выдернул его, и с первым же вдохом Билл громко выругался:

— Проклятье!

Я развязал веревку, поставил парня на ноги и, пока он пыхтел и фыркал, переводя дыхание, ощупал его затылок. Там вздулась шишка размером с куриное яйцо. Тем не менее, судя по всему, с Биллом не произошло ничего страшного. Видимо, Лэнки точно знал, какой силы должен быть удар. Что касается меня, то я или убил бы охранника, или же ничуть не обеспокоил бы его своим ударом.

— С тобой все нормально? — спросил я. — Голова в порядке?

— Ты — Грэй! — воскликнул Билл. — Ты — Грэй, и ты все-таки прошел здесь! Да, с головой у меня полный порядок. Только жужжит малость, но это чепуха.

— Что с тобой произошло, Билл? — осведомился мистер Мид, решив, что теперь его очередь задавать вопросы.

Он стоял рядом, огромный и крепкий как скала, но хмурое, сердитое лицо выдавало терзавшие его сомнения и подозрения.

— Не знаю, — ответил охранник. — Я просто шел по террасе, как вдруг мне показалось, будто за спиной проскользнуло что-то вроде тени и дохнуло мне в плечо. Только я собрался повернуть голову, как — бац! — по ней здорово врезали. Прямо искры из глаз посыпались! И это все, что я помню до того момента, как очнулся здесь, внизу, лежа на холодной земле, весь спеленутый, как мумия. Ни пикнуть, ни хотя бы пальцем пошевелить!

Билл обернулся и вытаращил на меня глаза.

— Это все подстроено? — негодующе возопил он. — Вы с мистером Мидом заранее сговорились?

— Нет, мы заключили пари, — объяснил я. — Побились об заклад. Ты можешь идти, Билл?

— Вполне, — скривился парень. — И свои ноги я собираюсь использовать для того, чтобы как можно скорее отвалить с этой работы. Слишком уж странные дела тут творятся, чтоб меня это устраивало!

Он развернулся и зашагал прочь, слегка пошатываясь и подергиваясь. При этом беднягу то и дело клонило вправо, как будто ветром сносило в ту сторону. Очевидно, еще не вполне оправился от удара.

Вдруг кто-то крепко сжал мою руку. Резко обернувшись, я увидел, что это мистер Мид.

— Парень, — его лающий, жесткий голос Прогремел мне прямо в ухо, — или ты невинней младенца, самый искренний и чистосердечный человек, какого только можно себе представить, или чертовски подлый негодяй. Но что касается меня, то я и знать не хочу, кто ты есть!

Я посмотрел на него и неожиданно для себя улыбнулся.

— Только время покажет, какая из этих характеристик ближе к истине — первая или вторая, — заметил я. — Мне-то вы все равно никогда не поверите.

Нисколько не задетый моей улыбкой, он продолжал:

— Или ты стальной человек с крохотной прожилкой слабости, или же никчемный слюнтяй и размазня (то есть субъект, которого я имел удовольствие видеть воочию однажды в тюрьме), с прожилкой стали, дающей о себе знать время от времени.

— Вот что я вам скажу, — проворчал я, — если хотите знать правду, то я скорее размазня. А в тот день самообладание и вовсе меня покинуло.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Только то, что сказал: тогда, в тюрьме, я напрочь потерял все свое самообладание, без остатка. Вот и все. А теперь мне пора идти, мистер Мид. Меня ждут.

— И сколько человек тебя ждут?

— Один.

— И ты проделал все это с помощью одного-единственного человека? — осведомился он еще резче, чем раньше.

— Нет, правильнее было бы сказать, что тот, другой человек проделал все это с моей помощью, — уточнил я.

Мид фыркнул.

— Надеюсь, эта скромность — не напускная?

— Послушайте, мистер Мид, не такой уж я и скромник. Дело в том, что я на самом деле обыкновенный ковбой, ни больше ни меньше. И образование я получил самое заурядное. Будь моя воля, я вел бы тихую- мирную жизнь обычного пастуха и был бы счастлив. Так что я — не герой, крушащий напропалую все вокруг. Хотя с другой стороны, я не какая-нибудь трусливая шавка, точно так же, как не убийца и не мошенник. Вы хотите выкрасить меня в один определенный цвет, а это невозможно.

Какое-то время он изучающе смотрел на меня, непрерывно двигая при этом своей массивной челюстью, а потом буркнул:

— Ты довольно складно говоришь, но хотел бы я, чтоб эта вся болтовня была и впрямь словами мужчины.

Я пожал плечами. Мистер Мид был явно настроен против меня. Но мне он нравился. То есть я понимал, что он мог бы мне нравиться, и я хотел этого. Редко встретишь такое несокрушимое прямодушие.

— Как по-твоему, — вдруг вырвалось у него, — чем все это кончится?

Теперь я совсем разозлился. В конце концов, с меня уже более чем хватало треволнений — пусть я и провисел большую часть времени на хвосте у Лэнки. Ведь даже просто следовать за этим парнем — вы, наверное, согласитесь со мной — выше человеческих сил.

Поэтому я ответил довольно резко:

— Послушайте, мистер Мид, вы всегда и во всем хотите оставаться логичным, рациональным. Хотите подводить итоги в конце каждого дня, подбивать баланс, находить, что принесет прибыль, а что — убытки…

— А вы что предлагаете, молодой человек?

— Я предлагаю пересекать мосты, когда в том есть необходимость.

Он долго разглядывал меня, вперив в мое лицо тяжелый взгляд, и наконец спросил:

— Что ты имеешь в виду?

— Вы прекрасно понимаете что, — проворчал я, уставившись в его лицо так же пристально, как он в