это.

– Вот как… – растерянно проговорила Стиви.

– Что с тобой, Стиви? – заволновался озадаченный Брюс. Он заметил ее напряжение и не пропустил изменившийся тон. – Ты не похожа сама на себя. Что-нибудь случилось?

– Найгел сказал мне, что вы считаете, что я слишком дорого заплатила за «Сверкающий властелин» и что…

– Но это полная чепуха! – воскликнул Брюс, перебив Стиви. – Я и не представляю, что это ему в голову пришло!

– Он сказал, что вы сами ему говорили.

– Но это неправда! – Брюс нахмурился, и в его голосе послышалось раздражение. – Он лжет! Это возмутительно! Я заставлю его ответить за эти слова!

– Он мне сказал, что вы считаете, что я всегда слишком дорого покупаю камни.

Брюс выпрямился в кресле, его лицо побелело. Стиви знала, что это признак гнева. Она хорошо изучила свекра за эти годы. В такое бешенство он приходил крайне редко.

Через некоторое время Брюс, видимо, овладел собой и сказал ровным, спокойным голосом:

– Я не могу понять, с какой целью Найгел солгал тебе? Зачем он выдумал вещи, которых я никогда не говорил? – Брюс в недоумении покачал головой. – Я был очень рад, что ты купила этот камень. Я сказал Найгелу, что ты прекрасно провела торги, и попросил поздравить тебя.

– Может быть, именно поэтому?

Брюс откинулся на спинку кресла и задумчиво посмотрел на Стиви.

– Если это так, то Найгел совсем не так умен, как я думал. Он должен был понимать, что правда выйдет наружу и он сам загонит себя в ловушку этой ложью?

Стиви думала так же, но и у нее не было ответа на эти вопросы. Говорить со свекром о своих подозрениях подробно ей не хотелось. Стиви была уже вполне уверена, что Найгел ведет двойную игру, как она и подозревала.

Брюс поерзал в кресле и отпил шерри. Он напряженно анализировал ситуацию.

В библиотеке стало очень тихо. Тиканье старинных часов на камине и треск поленьев в очаге только подчеркивали эту гнетущую тишину.

Наконец Стиви нарушила молчание.

– Интересно, говорил ли вам Найгел, что он в начале декабря летал в Нью-Йорк? Он приходил в «Джардин» в понедельник, после аукциона девятого декабря. Найгел пробыл на фирме совсем недолго, и у него, казалось, там не было никаких дел. Он зашел в мой кабинет, мы немного поговорили, затем он передал мне ваше мнение по поводу «Сверкающего властелина» и ушел. Найгел собирался встретиться с султаном Кандреи, который, как он мне сообщил, предпочитает теперь иметь дело с ним, а не со мной.

– Какая чушь! Султан всегда стремился контактировать только с тобой, Стиви, и больше ни с кем. Мы оба знаем, что он неравнодушен к тебе. Когда ты ездила к нему в Кандрею, султан не скрывал, что хотел бы, чтобы ты осталась там навсегда.

Стиви не смогла не засмеяться, несмотря на всю серьезность этого разговора.

– Я не так уж уверена в этом, Брюс. Султан – большой льстец, как это принято у них на Востоке. Однако в одном я уверена.

– В чем же?

– Найгел приходил в магазин на Пятой авеню, чтобы затеять что-то вроде битвы со мной. Это было в день моего рождения, Найгел прекрасно помнил об этом, но даже не поздравил меня. И сделал он это специально. И еще одна вещь… У меня такое ощущение, что он интригует против меня. Он действительно что-то замышляет.

– Но с кем он может плести свой заговор, Стиви? – спросил Брюс с интересом, не отводя глаз от ее взволнованного лица.

– Я не знаю. – Стиви беспомощно посмотрела на свекра. Затем поморщилась. – Наверное, я скажу глупость, но все же я это скажу. С кем он плетет заговор? Ни с кем. Я думаю, Брюс, что он все задумал и осуществляет в одиночку. Найгел хочет выставить меня из фирмы. Он хочет управлять ею сам.

Брюса расстроили слова Стиви, и это немедленно отразилось на его лице. Он поднялся с кресла и встал у камина, опершись рукой на полку. Какое-то время Брюс молчал, затем обратился к Стиви:

– Не могу поверить, что Найгел может себя вести так глупо.

Он с грустью посмотрел на Стиви и тихо добавил:

– Он ведь знает, что будет твоим преемником. В один прекрасный день он станет главой фирмы. Он наследник. И он знал это всю свою жизнь. Ему совсем не нужно… интриговать.

Стиви кивнула, соглашаясь. Именно эти мысли не давали ей покоя. Они мешали ей поверить в происходящее. Стиви глубоко вздохнула: ей показалось, что Брюс сомневается в ее словах. Нет, не то! Его поведение изменилось, пропал гнев, осталась глубокая печаль в глазах. Вот в чем дело! Он тоже подозревал Найгела!

Стиви кивнула в подтверждение своим собственным мыслям и сказала тихо:

– Вы тоже подозревали его. Вы просто не хотели заговаривать об этом первым. Вы ждали, чтобы я вам открылась. Именно поэтому вы так часто наведывались в последнее время на фирму. Чтобы держать его под контролем и знать, что он затевает.

Не получив ответа от Брюса, Стиви продолжила:

– Я уверена, что я права, Брюс.

– Да, это так, – признался он наконец и глубоко вздохнул. – Я подозревал Найгела, хотя, по правде говоря, Стиви, я и сам не знал, в чем я его подозреваю.

Она с жалостью наблюдала за ним. Брюс отошел от камина и, обойдя комнату, опустился рядом с ней на софу. Он взял ее за руку и, глядя прямо в глаза, продолжил:

– Я совсем недавно узнал, что Найгел начал вести дела с некоторыми твоими личными клиентами. Я спрашивал об этом у Гилберта Дрексела, и он подтвердил, что Найгел распорядился переключить их на себя, не считаясь с их желаниями. Гилберт не видел в этом приказании ничего странного, ведь ты почти все время проводишь в Нью-Йорке. Я почувствовал что-то неладное, но положился на мнение Гилберта, хотя не должен был бы. Одним словом, я ничего тогда не сказал Найгелу.

– Но вам это показалось странным?

– Да, меня это удивило, – ответил Брюс. – В конце концов, когда клиент был готов истратить пять, десять, пятнадцать миллионов и даже больше, как это нередко бывало, я прекрасно знаю, что в этом случае ты садилась в «Конкорд» и прилетала в Лондон. Раздумывая над такими переменами, я наконец решился и переговорил с Найгелом. Он сказал, что всего-навсего стремится помочь, облегчить тебе жизнь и что ты ему очень благодарна за это.

Брюс глубоко вздохнул.

– У меня не было никаких оснований сомневаться в его словах. Но теперь я вижу, насколько я ошибался. Я доверял своему внуку. Я верил в него. Но сейчас я понимаю, что должен был сразу же поговорить с тобой, как только почувствовал неладное.

– Наверное, должны были. – Стиви подумала, что десять лет назад – и даже пять лет назад! – Брюс позвонил бы ей немедленно. Возраст все же сказывался. Снизились и острота реакции, и скорость принятия решения.

– Но это еще не все, – продолжал Брюс. – Хотя Гилберт тут уже ни при чем. Я начал замечать неприятные изменения в поведении Найгела в последнее время, и это очень обеспокоило меня.

– Что конкретно вы имеете в виду?

– Найгел стал резок, груб и нетерпелив. И легко выходит из себя. Он начал разговаривать с персоналом высокомерным тоном. Так не следует вести себя со служащими, и это не лучший способ управлять людьми. А также делами фирмы.

– Ну это неудивительно. Найгел всегда стремился показать, что он все знает лучше, он такой, как… – Стиви оборвала фразу. Она хотела сказать: «Такой, каким вы сами были в молодости». Но вместо этого произнесла: – Он может вести себя очень оскорбительно.

– Да, это правда. И агрессивно. В последнее время у него было несколько стычек с Гидеоном, хотя Гидеон не давал ему ни малейшего повода.