На сердце у нее потеплело.

Ну почему Килдэр, пропади он пропадом, должен был сделать что-то доброе?

Кайрен с нетерпением поглядывал на дверь, ожидая, когда в его спальню войдет Мэв. Он понятия не имел, что она собирается делать со своей половиной часа, зато отлично представлял, как использует свое время.

Поскольку он дал ей две недели, прежде чем их брачные отношения станут реальностью, то обязан выполнять условия договора и сдерживаться. Пока.

Нахмурившись, Кайрен пытался вспомнить, случалось ли хоть раз, чтобы он тут же не взял в свою постель хорошенькую женщину вроде Мэв. Потом зевнул, подошел к открытой двери и выглянул в узкий коридор. Нет даже намека на появление его жены.

Граф ощутил досаду. Это их первый час наедине, а Мэв уже проявляла неповиновение. Килдэр покинул свою комнату и направился по коридору к спальне жены, которую она делила с Фионой.

Поскольку дверь была приоткрыта, Кайрен заглянул внутрь и увидел Флинна. Тот стоял, гордо выпятив грудь, и выглядел очень довольным собой. Перед ним с ошеломленным выражением на лице застыла Мэв, держа свернутый пергамент.

– Как ты это получил? – спросила она брата.

– Теперь уж ты не можешь сказать, что не веришь в меня.

– Я в тебя верю, Флинн, – нахмурилась Мэв.

– Иногда, – проворчал он. – На этот раз все будет хорошо, клянусь тебе, Мэв.

– Что ты собираешься делать? – спросила она, поднимая взгляд от листа. – Я не знала ни о каких планах.

– Не беспокойся. Я выполню свое обещание...

Из ответа ирландца Кайрен заключил, что тот, видимо, обещал сестре позаботиться об освобождении Квейда. В разговоре ничего не было сказано о том, кто участвует в мятеже и как мятежники собираются помешать англичанам исполнить приговор, вынесенный жениху Мэв.

Килдэр знал, что она получила сообщение, притом наверняка личное, от человека, с которым делила постель. И по тому, как девушка сжимала пергамент, он предположил, что послание обрадовало его жену. Ощутив внезапное разочарование, Кайрен был весьма раздосадован подобной реакцией. Естественно, он рассчитывал на ее преданность, и то, что его собственная супруга явно радовалась письму любовника, не доставляло ему удовольствия. Любой мужчина почувствовал бы то же самое. Это всего лишь попытка защитить то, что принадлежит ему.

– Спасибо, Флинн.

– Теперь читай послание, а я ухожу на поздний ужин.

Отступив в тень коридора, Кайрен видел, как Мэв кивнула и Флинн выскользнул из комнаты. Потом она развернула пергамент, надела очки, и ее взгляд быстро заскользил по листу.

Выражение лица у нее постоянно менялось. То она улыбалась, а в следующий момент уже хмурилась, за печалью следовал тяжелый вздох. Потом ее лицо сделалось тоскливым, и это особенно рассердило Кайрена. Лицо жены и ее нежный рот ясно говорили о том, что она жаждет своего любовника. От этой мысли Кайрену хотелось закричать, броситься к ней, вырвать письмо. Но почему?

Почему он, закаленный воин, должен таиться в коридоре и смотреть, чем занята его собственная жена? Да, он не хотел связывать себя узами брака, тем более навсегда. Не хотел иметь этот замок. Но теперь они принадлежат ему, и, черт побери, он будет ими владеть.

Шагнув из темноты в спальню, он бросил на Мэв обвиняющий взгляд.

– Что ты читаешь, жена?

Та подскочила от неожиданности, затем быстро свернула пергамент.

– Ничего, милорд... – Она старалась, чтобы их глаза не встречались.

– Кайрен, – произнес он. Мэв кивнула.

– Я не видела вас за ужином.

– Мы были на учениях. Итак, я хочу знать, кто прислал письмо, которое ты держишь в руках.

– Это? – Она небрежно подняла свиток. – Это Флинн получил от своей далекой кузины и попросил меня ответить.

Мэв с испуганной улыбкой отвернулась, словно хотела отделаться от расспросов. Отделаться от него. Но Кайрен не позволил ей ни того, ни другого.

– И что тебе пишет Квейд?

Она резко повернулась. Ее золотистые глаза расширились. Девушка открыла рот, намереваясь что-то сказать, но не произнесла ни слова.

– Он клянется тебе в преданности, моя любезная Мэв?

– Я не знаю, о чем вы говорите.

– Вздор. Квейд послал тебе письмо. Флинн тебе его доставил.

Она молчала. Кайрен видел, как пульсирует на ее шее жилка, а руки лихорадочно сжимают пергамент.

– Квейд всегда клялся в преданности, – наконец ответила Мэв.