удар.

– Две недели и ни дня больше! – рявкнул он. Сдержав вздох облегчения, Мэв кивнула.

– Благодарю вас, милорд, за понимание.

– Кайрен, – снова поправил он. – Ты – моя жена, и я рассчитываю, что ты будешь называть меня по имени.

– Конечно, – заверила девушка, мысленно поклявшись, что произойдет это только после того, как в аду выпадет снег. – Не присоединиться ли нам теперь к празднеству? Должна признать, я чувствую голод.

Боже всемогущий, сделай так, чтобы эта ложь заставила графа покинуть комнату, присоединиться к торжеству... все, что угодно, только бы лишить его возможности соблазнить ее и нарушить их соглашение. А такая возможность, судя по жадному взгляду Килдэра, была вполне реальной.

– Я тоже испытываю большой голод... но мы, пожалуй, все-таки вернемся в главный зал.

Поняв, что он имел в виду, Мэв залилась краской.

– Но сначала у меня есть несколько... условий.

– О! – испуганно произнесла она.

– Больше не лги мне насчет мостов и тому подобного. Мэв с облегчением кивнула. От столь грешного человека вроде Килдэра можно было ожидать и худшего.

– Никаких подозрительных отлучек из главной башни. Поскольку я каждый день занят с этой плачевной армией, у меня нет времени следить за домочадцами.

Он хочет запретить ей покидать главную башню? Это даже лучше! Она и так встречается с повстанцами, не выходя за стены замка. Возможно, присутствие Килдэра и не создаст больших помех восстанию, как она опасалась. А если так, значит, уменьшается риск кровопролития в Лэнгморе.

– Я поняла. – Мэв потупила глаза, демонстрируя скромность.

– И каждую ночь в следующие две недели ты будешь проводить один час в моей комнате. Наедине со мной.

Едва он произнес эти слова, у нее моментально возникли предположения, большинство из которых заставило Мэв покраснеть и одновременно привело в замешательство. Каждую ночь?

Как она может проявить несговорчивость?

Как может сопротивляться его обаянию?

– Вы поклялись две недели не прикасаться ко мне, – напомнила она.

– Нет, – с веселой улыбкой возразил Килдэр. – Я согласился не брать тебя в свою постель. Ты ничего не говорила о прикосновениях.

Мэв с неохотой призналась себе, что он прав. О Господи! Она сделала глубокий вдох, прикидывая, как выйти из затруднительного положения.

– На мой взгляд, сначала мы должны узнать друг друга. Можно использовать это время для разговора.

Изменчивый блеск в глазах Килдэра заставлял ее нервничать.

– Мы поделим час пополам, и ты можешь разговаривать, если захочешь.

А свои полчаса он проведет иначе, и она не сумеет его остановить.

– Милорд...

– Кайрен, – с нотой раздражения поправил он, но Мэв упрямо сказала'.

– Прикосновения могут привести... к большему. Килдэр пожал плечами, словно его это не волновало, и ей хотелось закричать от досады. Он наверняка притворяется, ведь не настолько же он тупоголов. Нет, конечно, он ее понял, в этом Мэв была уверена.

– Я не хочу, чтобы ко мне прикасались, – заявила она. Лицо у него посуровело.

– Я и так во многом тебе уступил, Мэв. Разумный человек всегда знает, когда нужно остановиться.

Верно, только она не может позволить себе быть разумной. Мэв глубоко вздохнула, пытаясь обрести спокойствие.

– Возможно, мы найдем решение, которое устроит нас обоих, – предложила она.

– Возможно, – ответил Килдэр.

Пока он молчал, она гадала, какие неведомые мысли бродят у него в голове.

– Мы придем к такому компромиссу, – пообещал он. – Я буду прикасаться к тебе лишь этой рукой... – Он поднял правую. – ...И ртом.

Мэв колебалась. Логика подсказывала, что он не в состоянии овладеть ею только ртом и одной рукой. Насколько это может оказаться соблазнительным? Ничего пугающего она не видела.

– Соглашайся, Мэв. Это лучшее из того, что я тебе предложу.

Наверняка Килдэр говорил правду, и она кивнула. Но в глубине души ей почему-то казалось, что она заключила сделку с дьяволом и очень скоро будет сожалеть.

Значит, она уже не девственница.

Кайрен размышлял над признанием Мэв в течение всего свадебного ужина, который оказался столь же веселым, как похороны, и столь же долгим, как одинокая ночь, последовавшая за торжеством.