— с недостойным, нечесаным, неотесанным мужланом». «Да, у него и в самом деле такой брутальный вид», —. задумчиво сказала миссис Маньо, внимательно меня разглядывая. «Разве возможно, чтобы этакий тип делал передачу о самом Криминале? — воскликнул герр профессор. — Вспомните Хайдеггера, который решительно отверг öffentlichkeit, то есть внимание публики». «Еще бы. У него были на то веские причины», — прокомментировала падрона.

«И тем не менее я пошел ему навстречу, — скороговоркой продолжил Кодичил. — Он получил и кофе, и пирожные в лучшем из венских кафе, причем счет оплачивал я. Я предоставил в его распоряжение на целых два дня своего незаменимого помощника Герстенбаккера, дабы британский гость ни в чем не испытывал неудобства». «Какой ты пуся», — одобрила его миссис Маньо. «Но на душе у меня было неспокойно. Мне не нравилась вся их затея». «Недостаточно кошерная?» — осведомилась хозяйка. «От нее — прощу простить за резкость — попахивало. К счастью, у меня на свете много влиятельных друзей. Я позвонил старому товарищу в Лондон, попросил навести кое-какие справки, и буквально через несколько часов чудовищный обман был разоблачен. Этот авантюрист утверждал, что представляет солидную телекомпанию, а на самом деле он работает на сомнительную фирму, где заправляют девчонки и молокососы. Занимаются они грязными сплетнями и дешевыми сенсациями. Судя по почтовому адресу, их контора расположена в самой непрестижной части Сохо, наимерзейшего из лондонских районов. Полагаю, вам известна репутация этого рассадника порока. Хотя, надеюсь, что нет». «К сожалению, котик, только про репутацию и слышала. Так ты считаешь, что это афера?» «Боюсь, именно так это и называется, — закручинился Кодичил. — И худшее еще впереди».

«Могу я тоже сказать пару слов?» — не выдержал я. «Чуть позже, котик, — сказала миссис Маньо. — Сначала хочу послушать профессора». «Так вот, далее выяснилось, что этот наглец нанял профессиональную соблазнительницу, поручив ей совратить моего ассистента, юношу безупречной чистоты, стал собирать про меня грязные сплетни! Тогда, во имя справедливости и благопристойности, я решил положить конец всей их мерзкой телеинтриге. Я строго-настрого велел британскому послу даже не помышлять о подобном шоу, причем выразил свою позицию по данному вопросу с предельной ясностью. Затем я отправился на Бароло. Кстати говоря, мне безумно неудобно, что я опоздал к началу конгресса. У профессора столько неотложных дел — лекции, экзамены...» «Ничего страшного, — успокоила его падрона, — мы тебя вообще-то и не ждали». «Итак, прибываю я на Бароло и кого же я здесь вижу? Прибегнув к новой чудовищной лжи, наш аферист угнездился на конгрессе и продолжает заниматься своими неблаговидными делишками». «Можно вопрос? — подал я голос. — Интересно, с чего это профессор взял, что ему позволят вмешиваться в судьбу серьезной телевизионной программы?»

«Помолчи пока, паренек, — заткнула меня хозяйка. — Массимо, как этот фрукт сюда попал?» «Боюсси, имело место кошмарное недоразуменья, — кинул на меня яростный взгляд Монца. — Я получил ла телеграмма из Будапеште от этого нашего незваного гостья. Он написатти, что хочет сочинятти статья для важной лондонской газетта. А теперь я узнаватти, что такой газетта в природе нетту!» «Такой газетта в природе нетту? — повторила миссис Маньо и повернулась в мою сторону. — Да, солнышко, похоже, ты в дерьме. Так зачем ты сюда пожаловал?» Монца не дал мне и рта раскрыть: «У меня мненье, что он решил насладицца красотами Бароло в компанья своей чужеземной метресса». «Ого, тут еще и киска замешана, — с возросшим интересом взглянула на меня падрона. — Как, ребята, дадим ему высказаться?» «Я бы выставил его отсюда без дальнейших разговоров, — заявил Кодичил. — Меня возмущает то, как современные пасквилянты вторгаются в частную жизнь порядочных людей».

«О'кей, проф. Дай я сама в этом разберусь. — Миссис Маньо вновь окинула меня взглядом. — Это правда, что ты проник сюда с помощью вранья?» «Не стану скрывать. Моя газета, действительно, пару недель назад накрылась, — признался я. — Но это ведь не мешает мне опубликовать статью в другой газете». «А телепередача?» «Тут все чисто. Высокоакадемичная программа из престижной серии «Выдающиеся мыслители эпохи гласности». «Классное названьице, — кивнула падрона. — Я обожаю британские передачи. Ну, а зачем ты сюда пролез?» «Мне нужно было добраться до профессора Криминале». «Вот видите!» — воскликнул Кодичил. «Я одного не могу понять, — сказал я. — Почему господин Кодичил так настроен против нашей программы? Профессор Криминале — выдающийся философ современности. Что плохого, если телевидение сделает о нем передачу?» «Что ответишь, проф?» — поинтересовалась миссис Маньо. «По-моему, это ясно, — пожал плечами герр профессор. — Неужели вы думаете, что этот проныра, этот мошенник, изображающий из себя джентльмена, сможет сделать достойную передачу? И потом, разве Басло давал свое согласие на эту затею? В первую очередь следовало обратиться за разрешением к нему, разве это не так?» «Он разрешил?» — спросила меня хозяйка.

Пришлось сознаваться: «Не совсем. Сначала надо было разобраться, есть ли на чем строить программу». «Я же говорил — он здесь шпионил», — оживился Кодичил. «Почему бы нам не спросить самого Криминале? — предложил я. — Я думаю, он будет польщен тем, что готовится передача о его биографии и достижениях». Тут Монца закашлялся и начал теребить узел галстука. «К сожаленья, это немножко невозможно, — промямлил он, обращаясь к хозяйке. — Дотторе Криминале после вчерашнего кончерто не наблюдался». «Ты что, шутишь? Неужто ты опять его упустил? Упустил, да?» «Не совсем, — окончательно скис Монца. — Дотторе имеет привычку исчезатти. Надеюсь, что за ним приглядывает моя ассистента. Вы помните мисс Белли?» Миссис Маньо расхохоталась: «Час от часу не легче. Ты хочешь сказать, что пропал не только Басло, но и красотка Белли?» «Мы прилагаем все усилья. И слуги, и карабиньери...» «Вот что, Массимо, чем штаны просиживать, немедленно отправляйся и разыщи Криминале. Иначе от твоего конгресса рожки да ножки останутся. Все эти люди примчались сюда только из-за Басло». «Позвольте спросить, как вы собираетесь поступить с этим наглым субъектом?» — вернул ее к основной теме Кодичил. Падрона развернулась ко мне и со свойственной ей решительностью объявила вердикт: «А ты, сукин сын, катись отсюда. Пронто! И чтобы в Бароло я тебя больше не видела». Возле меня как по мановению волшебной палочки возник дворецкий. Герр профессор улыбнулся с мрачным удовлетворением.

Слово падроны на вилле было законом, и еще до начала утреннего заседания мы с Илдико уже были выдворены за ворота. Как сказал Джон Мильтон, описывая сходный случай, «отринуты, устыжены изгнаньем». Наш багаж был свален позорной грудой на земле. Встряхнувшись, мы уныло побрели в деревню. Вот почему перед полуднем мы томились в номере единственного на острове отеля, разбирая свои посрамленные сумки. «Ну почему? За что? — горько вопрошал я, раскладывая в шкафу свои носки и трусы. — Разве делать передачу про Басло Криминале — это преступление?» «Надо было с самого начала рассказать Монце, зачем мы приехали», — попрекнула меня Илдико. «А кто учил меня жить немножечко по-венгерски?» «Надеюсь, ты не думаешь, что во всем виновата я? — парировала она. — Это было бы уж чересчур по-венгерски».

 «Ты понимаешь — нас выперли, выгнали, больше на виллу мы не попадем! Падрона запретила нас на пушечный выстрел подпускать! И все из-за этого ублюдка Кодичила!» «Из-за профессора? — спросила Илдико — А мне он показался довольно симпатичным». «Он не симпатичный, — отрезал я. — Он решил во что бы то ни стало меня погубить. Испортить и мою передачу, и мою репутацию, и мою карьеру». «Не слишком ли ты много о себе воображаешь?» «Какое там. Я маленькая букашка, а он настоящий гиппопотам. Чего ему не сиделось в Вене со своими студентами, зачем он потащился на Бароло?» «Думаю, не из-за тебя, — сказала она. — Кстати, та комната была намного лучше, чем эта». «Если не из-за меня, то зачем? Он тебе вчера ничего такого не говорил?» «Вчера? Когда вчера?» «Ну ты же сидела с ним рядом, болтала о чем-то. Помнишь?» «А-а, когда я вернулась после шоппинга? Показать, что я купила?» «Не стоит. Лучше расскажи про Кодичила». «Ты свинья! — расстроилась Илдико. — Ты не хочешь смотреть на мои покупки?» «Ладно-ладно, — смягчился я. — Извини. Ну, что ты там приобрела?»

Только теперь до меня дошло, что постигший нас удар судьбы не произвел на мою спутницу особого впечатления — ее мысли были заняты куда более приятными материями. Первая вылазка в мир западных магазинов подействовала на Илдико сильнее наркотика, и мне пришлось выслушать подробнейшее описание всех ее торговых похождений. Она не только посетила все магазины и лавчонки городка, расположенного на противоположном берегу озера, но и запомнила каждое название и каждую вывеску. Бедный городишко и не подозревал, какой торнадо обрушится на его мирные улочки с прибытием утреннего катера. Долларов, присланных Лавинией в Будапешт на поиски Криминале, хватило ненадолго, но Илдико открыла для себя