административные и секретарские обязанности. Дико было даже представить, что светоч мысли совсем недавно скакал упитанным козлом по холодному пляжу...
Вечером, раздеваясь перед сном, я совершил большую ошибку — поделился своими сомнениями с Илдико. Она уже лежала в нашей королевской постели, ее коротенькое, невесомое ночное облачение радовало глаз. «Все-таки это был обычный фотосеанс, я просто уверен», — сказал я сдуру. Илдико вспыхнула, как порох: «Нет, у них самый настоящий романчик!» «Ты уверена?» «Конечно. Я ведь хорошо его знаю». Тут до меня наконец дошло. «И насколько хорошо ты его знаешь?» «Лучше не бывает. Или ты думаешь, что до тебя в моей жизни никого не было?» «Так ты была его любовницей?!» — возопил я. «Я же тебя не допрашиваю про твоих любовниц. Мы всего пять дней как встретились. А я живу на свете дольше, чем пять дней». «И когда это было?» «Не важно». «Так вот почему ты так сюда рвалась? Чтобы снова встретиться с ним?» Илдико отвернулась. «Я ведь с тобой. Чего тебе еще? А теперь оставь меня в покое. И не подползай — лежи где лежишь. Я устала, и вообще сегодняшний день мне не понравился».
Она непреклонно отгородилась от меня спиной и почти сразу же уснула, а я еще долго слушал плеск воды, разглядывал пятна лунного света на шторах и мучился злобой и ревностью, которыми заразился у Илдико. Однако пришлось признать, что она права: у нее своя жизнь, у меня своя. Когда обида поутихла, ее сменила растерянность — ситуация представлялась довольно запутанной. Я начал задавать себе кое-какие вопросы, и бессонная ночь была мне гарантирована. Неужели Илдико притащила меня на Бароло лишь для того, чтобы повидаться с Криминале? Если так, почему она обходит его стороной? И почему сама, безо всякого принуждения с моей стороны, охотно стала делить со мной комнату и постель?
Поведение Илдико казалось мне загадочным, даже коварным (все-таки она мне очень нравилась). Но еще более непонятным и вероломным представлялся мне Басло Криминале. Как он мог не узнать свою прежнюю любовницу? Я уже понял, что этот человек обитает в мире философских абстракций, витает где-то в стратосфере своих мыслей. От такого можно всего ожидать — даже того, что он не узнает былую возлюбленную. Хорошо, если так. А вдруг эта парочка заранее сговорилась соблюдать конспирацию — хотя бы из-за Сепульхры? Нет, тоже не складывается. Криминале, как выяснилось, без труда выскальзывает из- под контроля своей супруги. Кроме того, если он в заговоре с Илдико, что это за шуры-муры с мисс Белли? Я, конечно, в этом вопросе не могу быть беспристрастен, но, ей-богу, венгерские хитрости Илдико куда интересней итальянской мишуры прекрасной секретарши. Впрочем, любовь и секс подчиняются каким-то недоступным логике законам, раскодировать их не удавалось еще никому. Возможно, роман Илдико с мыслителем давно закончился и на Бароло ее привела запоздалая ревность?
Одним словом, вопросов возникало много. Но прояснились два момента. Во-первых, любовная жизнь Криминале и в самом деле оказалась куда более увлекательной, чем я думал. Меня это обстоятельство совсем не радовало, зато Лавиния наверняка придет в восторг. И, во-вторых, раз получается, что бывшая любовница Криминале, так сказать, перешла в мою компетенцию, между мной и титаном существует неожиданная связь, обусловленная специфическими коннотациями полового ритуала. Кто бы мог подумать...
Уснул я очень поздно. Зато проснулся рано. Погода переменилась: поверхность озера некрасиво топорщилась под нажимом холодного ветра и хлыстом дождя. За ночь у меня накопилось к Илдико изрядное количество вопросов, но попытка разбудить ее оказалась очередной ошибкой. Настроение моей сожительницы соответствовало погоде — Илдико заявила, что даже завтракать не пойдет. Я вооружился зонтом фирмы «Берберри» (не забывайте, что на Бароло все было наилучшего качества) и побрел к вилле в печальном одиночестве. Криминале сидел за столом, но выглядел как-то кисло — все больше помалкивал, о Лукаче и венгерской философии не распространялся. Удивляло и то, что отсутствовала Сепульхра. Зато Козима Брукнер была тут как тут — сверлила меня подозрительным взглядом с противоположной стороны стола.
Погода не замедлила сказаться и на атмосфере конгресса. Илдико, естественно, на утреннем заседании не появилась. У Монцы был почему-то ужасно сосредоточенный вид, что, однако, не помешало ему вывалить на нас очередную порцию «объявлементи». Ветер и дождь поставили под угрозу запланированную на вечер пароходную экскурсию к вилле Беллавеккья с последующим концертом классической музыки. Если желающие все же найдутся, сказал профессор, им следует сразу после завтрака записаться в особый список, дабы шеф-повар приготовил для них ранний ужин, а администрация знала, какого размера катер заказывать. Затем Монца вопреки обыкновению удалился и на чтении докладов не присутствовал. А зря — выступление Мартина Эмиса на тему «От Холокоста до конца тысячелетия» было выше всяких похвал, да и ответная реплика Сьюзен Сонтаг удалась на славу. Я, правда, почти не слушал. Мои мысли, как это часто случается со смертными, были заняты иной темой — сексом. Точнее говоря, перипетиями сексуальной жизни профессора Криминале. Мне казалось, что я наконец подобрал ключик к этому персонажу, тут было над чем поразмыслить. Во время так называемой кофейной паузы я наведался в секретариат. Мисс Белли не было — только мисс Уччелло. Я попросил у нее список участников экскурсии и внимательно проглядел его.
Как я и предполагал, Басло Криминале в списке значился, а Сепульхра — нет. Он написал просто «Криминале», а следующей стояла фамилия «Белли». Я приписал внизу нас с Илдико и с ласковой улыбкой вернул список мисс Уччелло. «Ошизительная погодка», — сказал я.
Второе утреннее заседание я прогулял. Спустился по продуваемой ветром аллее к Мемориальной купальне. Хотел сообщить Илдико о вечерней экскурсии, а заодно задать кое-какие вопросы. Но птичка упорхнула — за раму зеркала была засунута записочка: «Поехала на катере за шоппингом. Спасибо за доллары». Я пошарил по карманам своего пиджака, мирно висевшего в гардеробе. Кое-чего на месте не оказалось, а именно — моего бумажника. Интересно, подумал я, увижу ли я его (и ее, главное — ее, нет, его тоже) когда-нибудь вновь.
Когда любители классической музыки вечером собрались на пирсе, Илдико там, увы, не было. Экскурсантов оказалось на удивление немного — человек тридцать, не больше. Кто-то, видимо, так и застрял за «ранним ужином», остальных спугнули холодный ветер и дождь. Ночное озеро пенилось сердитыми гребнями, катер весьма негостеприимно покачивался на волнах. Я стал высматривать Басло Криминале. Ага, вот и он: щегольское адмиральское пальто, на голове — памятная спортивная шапочка. Вид у философа был столь внушительный, что казалось само собой разумеющимся — именно он должен ступить на борт первым. Криминале величественно проследовал на бак и уселся один на скамейку для двоих. Я подумал — может, подсесть к нему и сказать напрямую о телепередаче? Таиться далее было бы просто неприлично.
Но пока я собирался с духом, на катер впорхнула мисс Белли — в потрясающей алой ветровке, с чемоданчиком в руке. Она пробралась сквозь толчею, вырулила к Криминале и, одарив его вспышкой черных очей, уселась рядом. «Ошизительная погода, а?» — сказала она мыслителю. Я сидел немного сзади и отлично видел их обоих. Черная вода нервно приплясывала за бортом, темные тучи неслись куда-то над подсвеченными луной вершинами гор. Кто-то весьма решительно опустился на скамейку рядом со мной. «Ja, сейчас мы будем говорить по тушам», — произнес мой новый сосед. Я обернулся и обнаружил рядом фройляйн Козиму Брукнер: черный мейкап, черная куртка, черные кожаные штаны в обтяжку. В Германии такой наряд считается последним писком моды, а в других странах обычно ассоциируется с уличным хулиганством и садомазохизмом. «Почему бы и не поговорить, — вздохнул я. — Как вам конгресс?»
«Я с фами говорю не для того, чтобы «разговор поддержать», — заявила фройляйн. «В каком смысле?» «В том смысле, что я шелаю снать, чем фы тут занимаетесь». «Мыслю, как и все прочие». «Это был не философский фопрос. — Козима Брукнер понизила голос и оглянулась назад. — Фы говорили, что работаете на газету, которой уже не существует». «Да она всего пару недель как обанкротилась», — запротестовал я. «Как ше тогда мошно на нее работать? — логично заметила она. — И еще фы говорили, что находитесь сдесь нелегально, под прикрытием. Как фаше настоящее имя?» «Фрэнсис Джей», — честно сказал я. «Но именно под этим именем фы сюда и прибыли». «Получается, что так». «Хорошо. Кто фас прислал, кто фаши хозяева?» «Я вольный журналист, пишу статьи». «Не верю, — прошипела Козима, наклоняясь ко мне вплотную. — Мистер Тшей, или как фас там, если я сообщу профессору Монце о том, что фы не тот, за кого себя фыдаете, он немедленно фышибет фас отсюда».
Катер отчалил от пирса, и в лицо нам полетели мелкие брызги. «Что, вам, собственно, известно?» — спросил я. «Мне известно, что фы прибыли на Бароло с фенгерским агентом», — прошептала фройляйн
