яда? (Уписывает за обе щеки.)
Ионя (впервые обратив внимание на Женю). А вы кто?
Женя. Я Блюмина подруга…
Ионя. Блюмина подруга? (С интересом.) Вы Женя Шаврова, да?
Женя. Откуда вы знаете?
Ионя. Блюма рассказывала… (Вдруг обеспокоившись.) Папа, а где Блюма?
Шапиро. Она… она еще не пришла…
Ионя (отложив хлеб). Почему? Что-нибудь случилось?
Шапиро. Нет… Пустяки. У нее что-то вышло в гимназии.
Ионя. Что? Что вышло?
Шапиро. Ничего особенного… Ее там немножко наказали…
Ионя (горько). Ты радовался!.. «Гимназия! Блюму приняли в гимназию!..» Я тебе давно говорю: ее там мучают!
Шапиро (примирительно). Ну, уж и мучают…
Ионя. Два месяца она ходит в эту гимназию, — ты видал, чтоб она смеялась, радовалась! Ты слыхал, чтоб она что-нибудь веселое рассказывала? Ей там плохо! Что она им, дочка, сестра, чтоб они ее жалели?
С улицы входит Иван Павлович, человек интеллигентного вида, лет тридцати пяти. На нем пальто и мягкая шляпа. Ионя и Янка бросились к нему.
Янка (радостно). Иван Паулович!
Ионя. Иван Павлович, вот мой отец… Остальные все тоже свои… Садитесь, пожалуйста!..
Шапиро. Может, желаете чаю?
Иван Павлович. Ох, с удовольствием! Так озяб, беда! И давайте о деле… Можно запереть входную дверь?
Куксес (запирает на ключ входную дверь). Вот. Разговаривайте себе на здоровьичко. (Ивану Павловичу.) Если мне уйти, скажите — я уйду… Но имейте в виду: когда нужно, я глухой и слепой… (Зажмуривается и затыкает уши.)
Иван Павлович (смеясь). Не надо! Раз товарищи говорят, что вы свой… (Янке и Ионе.) Ну, юноши, где ваши листки?
Ионя. Сейчас достану. (Приподнимает половицу — очень удивлен.) Ничего нету!
Шапиро (смущенный). Это я перепрятал, Ионя… Под половицы полиция лезет первым делом — это я много раз видел и от людей слыхал… (Идет к стоящей в углу большой бочке.) А тут у меня опилки. Туловища набивать куклам, зверям… (Достает из-под опилок, с самого дна бочки, сверток, подает Ивану Павловичу.)
Иван Павлович (весело). А отец у вас отличный конспиратор! (Развязывает сверток — в нем оказываются печатные листки.) Это мы сейчас разделим между вами обоими, юноши, и за ночь это должно быть расклеено по вашему району. (Разделяет листки на две стопки, заворачивает каждую в газету, завязывает веревочкой.)
Куксес. Это прокламации. Я закрыл глаза.
Иван Павлович. Не надо. Это вовсе не прокламации. (Подает один из свертков Янке.) Вы идете в баню, это узелок с чистым бельем… Или вы несете сапоги из починки… А клейстер, кисти есть у вас?
Янка (сияя). Ой, еще как! Мы с Ионькой такое удумали…
Янка и Ионя пристраивают каждый с изнанки своего пальто банку с клейстером и кисть.
(Запахивая пальто.) Уполне, а?
Иван Павлович (одобрительно). Вполне. Идите, только не вместе.
Янка (еще плотнее запахнув пальто, вытягивается по- военному). Рад стараться!..
Шапиро. С черного хода иди, через двор… Счастливо, Янка!..
Янка уходит с черного хода.
Иван Павлович (Ионе). Через несколько минут берите свой сверток и ступайте.
Небольшая пауза. Сверток, предназначенный для Иони, лежит на столе. Внезапно — стук в дверь с улицы. Голос: «Отоприте!» Все переглянулись.
Ионя (схватив сверток). Я пойду с черного хода…
Иван Павлович (удерживая его). Подождите. Там может быть засада… Положите сверток обратно!
Новый стук в дверь с улицы и приказ: «Отоприте!» Шапиро отпирает дверь.
Городовой (входит). Десятый час. Почему в мастерской свет? Что за свадьба?
Шапиро. Ваше благородие, я заказчикам работу сдаю…
Городовой (пренебрежительно). Работа твоя… Тоже! (Взял со стола игрушку.) Это что?
Шапиро. Лошадка, ваше благородие… И у нее оторвали хвост. Ну, сами понимаете, без хвоста… А вот я приклею ей новый хвостик, она опять будет как молоденькая! Хоть замуж!
Городовой (про Ионю). Это кто?
Шапиро. Это, ваше благородие, мой сын…
Городовой (тыча в сторону Куксеса). А этот?
Шапиро. Это мой родственник… Куксес… Маляр…
Куксес. Не маляр, а живописец. Я ему новую вывеску принес…
Городовой молча показывает на Ивана Павловича и Женю.
Шапиро. Это, ваше благородие, заказчики до меня пришли… (Берет в руки сверток с прокламациями, обращается к Жене.) Извините, барышня, ничего нельзя
