— Хорошо сказано. Поверить не могу, что у нашего рассудительного Морриса получился Франки. Впрочем, среди моих друзей есть мутанты. Реальные и дитто.
— Признак настоящего извращенца. Ты не знаешь, Альберт не собирается отречься от меня?
— Нет. Слишком мягок. Но он установил лимит на кредит. Ты можешь потратить не более двух сотен.
— Так много? Я даже не прибрался в сортире. Он злился?
— Не могу сказать. Не отвечает. Похоже, у него хватает проблем. Пропали оба Серых.
— Ух ты. Я слышал о первом, но… черт. Номер два взял скутер. Хороший был скутер. — Я задумался. Теперь понятно, почему мое дезертирство не вызвало большого шума. — Исчезли два Серых. Ха. Совпадение? Или?..
Пэлли почесал шрам, идущий от растрепанных черных волос до заросшего подбородка.
— Не думаю. Поэтому я и послал осу. Блондин хмыкнул.
— Может, хватит болтать, а? Спроси этого, помнит ли он нас?
Пэл усмехнулся:
— Это мистер Джеймс Гадарин. Думает, что ты его знаешь. Знаешь?
Я внимательно посмотрел на блондина:
— Не припоминаю, сэр.
Добавить немного официальности совсем не лишнее.
Оба незнакомца хмыкнули, словно именно такого ответа и ожидали. Я поспешил объяснить:
— Конечно, давать гарантию я бы не стал. У Альберта плохая память на лица. Не помнит даже тех, с кем учился в колледже. Все зависит от того, как давно мы встречались. К тому же я Фран…
— Мы встречались менее двадцати часов назад, — оборвал меня Гадарин, по-прежнему избегая визуального контакта. — Вчера поздно вечером один из ваших Серых позвонил мне в дверь. Помахал удостоверением частного детектива и потребовал срочной встречи. Шумел так, что даже разбудил моих соседей. Я согласился — весьма неохотно — встретиться с ним наедине. Но когда мы остались вдвоем, этот наглец только расхаживал по комнате и нес какую-то чушь, что-то невразумительное. Потом пришел мой ассистент, находившийся в соседней комнате, и сообщил, что у этого Серого с собой статический генератор. Понимаете? На моем рекордере остались только помехи.
— Значит, записи встречи у вас нет?
— Бесполезные обрывки. Мне это надоело, и я выставил негодяя за дверь.
— Я… нет, ничего подобного не помню. Значит, не помнит и реальный Альберт Моррис. По крайней мере не помнил в десять утра сегодня. Все наши дитто на учете, за последний месяц никто не пропал. Все добрались в наилучшем состоянии. — Я моргнул, вспомнив недавнее путешествие по дну реки. — Черт, я даже не знаю, кто вы такой.
— Мистер Гадарин возглавляет организацию «Защитники жизни», — пояснил Пэлли.
Теперь мне стала понятна враждебность Гадарина. Его единомышленники яростно выступают против технологии копирования людей по чисто моральным причинам. Такая позиция требует огромного упорства и твердости в наши дни, когда реальные люди живут в окружении бесчисленных двойников, глиняных существ, обслуживающих интересы меньшинства. Если один из двойников Альберта действительно вел себя подобным образом, то это акт крайней грубости или намеренная провокация.
Судя по недовольному выражению лица, Гадарин питал ко мне особенно неприязненные чувства. Я был для него Франки, заявившим о своей независимости. Свободной, имеющей собственную мотивацию формой жизни, но при этом оставался псевдосуществом. Почти бесправным и не имеющим практически никаких перспектив. Других дитто можно рассматривать по крайней мере как некое дополнение или приложение к реальным людям. Я же являл собой прямой вызов божественной власти, Бездушная конструкция, посмевшая заявить: «Я есть».
Готов поспорить, что его дружки никогда не дают пожертвований в пользу церкви Преходящих.
— То же случилось и с нами сегодня утром, — сказал второй парень. Высокий и чем-то смутно знакомый.
— По-моему, я вас знаю, — задумчиво сказал я. — Да… Зеленый, пикетировавший Мунлайт-Бич. У него было ваше лицо.
Высокий невесело усмехнулся, и я понял, что он уже знает о моей встрече с его двойником- демонстрантом. Должно быть, Зеленый уже разгрузился. Или просто позвонил домой и сообщил о моем сходстве с ранним гостем.
— Мистер Фаршид Лум, — представил его Пэл.
— «Друзья нереальных»? — попробовал наугад я. Самая большая из организаций, борющихся за эмансипацию дитто.
— «Толерантность Без Границ», — нахмурившись, поправил Лум. — Мы не заходим в своих требованиях настолько далеко, чтобы требовать равенства для синтетических существ. Просто считаем, что люди- однодневки такие же реальные, как и всё, что думает и чувствует.
Теперь уже фыркнул блондин. И все же, несмотря на разделяющую их мировоззренческую пропасть, я ощущал, что их объединяет одна цель. В данный момент.
— Так вы говорите, двойник Морриса вломился к вам?
— Да, побушевал какое-то время и ушел, — вставил Пэлли.
— Только в этом случае у нас есть вполне ясная запись. Это был один из твоих диттобратьев. По крайней мере мне так показалось.
Он протянул мне снимок. Смазанный, не очень ясный. Но тот, кто был на нем изображен, действительно напоминал Альберта.
— Внешность можно подделать. Документы тоже. Помехи указывают на то, что кто-то не хотел допустить возможности точной идентификации.
— Согласен, — оборвал его Гадарин. — Более юга, когда мы позвонили мистеру Моррису сегодня утром и потребовали объяснений, его домашний компьютер…
— Нелл.
— Что? Да… заявил, что это абсолютно невозможно, так как ни один из его дубликатов не находился в указанное время в активном режиме. Эта… Нелл, да? Отказалась даже разбудить мистера Морриса.
— Любопытно.
— Ваш риг вообще считает, что наши организации, мягко говоря, несерьезны, — сухо заявил Лум, явно придерживавшийся противоположного мнения. — А так как мой запрос остался без ответа, я изучил сетевой профиль Альберта Морриса и нашел одного из его друзей. Того, кто изъявил желание поговорить с нами.
— Это я, — сказал Пэл. — Меня такие мелочи не беспокоят. Люблю чудиков!
— Сам такой, — пробормотал я, удостоившись сердитого взгляда Гадарина.
— Получив два запроса от групп, в обычных обстоятельствах недолюбливающих друг друга, я, понятное дело, почуял, что тут что-то не так, и позвонил Альберту, но он меня и слушать не пожелал. Слишком занят для старины Пэла. Ну, я прикинул, кто еще может пролить свет на эту загадку. И… вспомнил о тебе.
— Но при чем тут я? Для меня это такая же тайна. Я ничего не помню.
— Верю. Но какие-то идеи у тебя есть? Что-то приходит на ум?
— Ты меня спрашиваешь? Я же Зеленый. У меня нет аналитических способностей.
— О, это тебя не остановит! — рассмеялся Пэл.
Я нахмурился, зная, что он прав. Пусть я и «зелень», дешевка, но не сунуть нос в эту тайну было выше моих сил.
Я повернулся к Гадарину и Луму:
— Если стать на вашу сторону, то возможны несколько вариантов.
Я загнул палец.
— Первое, возможно. Лгу. Не исключено, что Альберт захотел — по каким-то веским причинам — столкнуть соперничающие группы. Раздразнить их, а потом заявить, что он тут ни при чем.
— Перестань. — Пэл покачал головой. — Такую шутку мог бы отпустить я, но Альберт не любитель розыгрышей!
