Дейдре в ужасе разглядывала багровые синяки на шее Элен, которая лежала с полузакрытыми глазами и хрипло, прерывисто дышала.

– Что стряслось на этот раз? – требовательно спросил Ангус и застыл на месте, увидев жену. Он склонился над ее кроватью. – Элен?

Ее ресницы затрепетали, на лице появилась вымученная улыбка.

– Что случилось? – повторил он уже более мягким тоном.

– Не знаю. Брина дала мне настойку, и я заснула. А потом Шейла стала трясти меня что было сил.

– Это ты хотела задушить мою жену? – тихо спросил Ангус.

Все в комнате прекрасно понимали, что означает этот опасно спокойный тон.

– Конечно, нет, милорд, – захныкала Шейла, ухитряясь быть одновременно и испуганной, и обиженной. – Я пришла сменить Дейдре и услышала на лестнице чьи-то шаги. Я решила, что это Дейдре, потому что в спальне ее не было.

– И где же ты была? – Ангус грозно взглянул на Дейдре.

От него исходили волны ярости. И, что хуже всего, Дейдре сознавала, что вполне заслужила это. Ей следовало оставаться с Элен, а она улизнула в свою комнату, чтобы сложить вещи перед побегом. Ее захлестнуло чувство острой вины.

– Я… я была здесь, пока леди не заснула. Вы запираете входную дверь на засов, и мне в голову не приходило, что такое может случиться.

– Ты ничего не помнишь? – Гилеад нежно коснулся распухшего горла матери.

– Я не хотела пить настойку. – Голос Элен захрипел, и она жалобно посмотрела на мужа. – Я ждала…

Ангус удивленно покачал головой, поняв, что она имеет в виду.

– Где Брина? – рявкнул он. – Позовите ее немедленно.

Полдюжины слуг, толпившихся в коридоре, опрометью бросились исполнять его приказ. Вскоре появилась знахарка. Дейдре показалось, что она чересчур бледна, но ведь ее разбудили посреди ночи.

– Ты дала сегодня слишком сильную настойку? – без всяких предисловий спросил Ангус.

– Да, милорд. Госпожа была перевозбуждена. Ее лицо покраснело, дыхание было частым, – ответила Брина, пожав плечами.

– Она просто двигалась больше, чем обычно, танцевала, – с горечью возразил Ангус. – Ты заметила что-нибудь подозрительное?

– Нет. Дейдре сидела в кресле. Здесь никого больше не было.

Ангус устремил взгляд на руки Дейдре, и она с трудом подавила желание спрятать их за спину, как ребенок, украдкой стянувший сладости. Но через мгновение до нее дошло, что означает этот взгляд, и в душе поднялась жгучая волна гнева. Неужели Ангус думает, что она могла задушить Элен? Дейдре посмотрела на Гилеада, ища поддержки, но он тоже нахмурился. Нет, только не он!

– Простите, мне не следовало уходить. – Голос Дейдре дрожал от слез.

– Я поставлю у дверей стражу, и больше никаких зелий на ночь. Ясно?

Знахарка открыла было рот, чтобы протестовать, но сдержалась.

– Я останусь с леди.

– Не надо, – сказал Гилеад, усаживаясь рядом с Элен. – Я проведу здесь остаток ночи.

Брина опять хотела возразить, но Ангус властно прервал ее:

– Всем все ясно? А теперь идите спать.

Дейдре, дрожа от волнения, вышла из спальни вместе с остальными. Побег придется отложить. Убийца становится все наглее. Синяки на шее Элен трудно счесть за несчастный случай. Кто же желает ее смерти? Рассуждая логически, или Формория, или Ангус, больше некому. Но тогда почему Туриус до сих пор жив? Его никто не пытался убить, Ангус сегодня был искренно потрясен и даже поставил стражу у дверей. Но возможно, он просто играет роль обеспокоенного супруга. Раз не удалось отправить Элен на тот свет, что еще ему остается делать?

Формория достаточно сильна, чтобы задушить хрупкую Элен, и внимание, которое Ангус оказывал жене за ужином, могло пробудить у королевы ревность. И, наконец, саксы. Дейдре интуитивно чувствовала, что покушение как-то связано с недавним похищением. Но вряд ли Формория сотрудничает с Идой. Она ценит землю не меньше Ангуса.

Тогда кто же?

Следующие несколько дней Дейдре провела как в кошмаре. Она поменялась с Джанет, чтобы избежать встреч с Гилеадом во время его утренних визитов к Элен, тем более что он часто приходил вместе с Даллис.