Мать казалась Николь счастливой и глупой, словно она была еще моложе ее.

— Как здорово! Я сейчас же позвоню Мисси, надо ей рассказать.

Мэгги покосилась на будильник, стоявший на тумбочке.

— Уже поздно, почти пол-одиннадцатого. Расскажешь ей завтра в школе.

— Ничего, Мисси поздно ложится спать. — Николь была рада новости, но ей казался подозрительным странный взгляд матери — счастливый и возбужденный одновременно. Ей никогда раньше не приходилось видеть у нее такого взгляда.

— Не сейчас, родная. Просто я жду звонка.

Николь вдруг все поняла. Так вот зачем мамаше понадобился второй телефон! А она-то, дура, подумала было, что мать для нее старается…

— Уж не от того ли мужика, что звонил тебе вечером в воскресенье? — напрямик спросила она.

— От него, родная, — как можно мягче постаралась сказать Мэгги, хотя тон дочери бесил ее.

— Кто он?

— Его зовут Конор.

— Это я знаю. Он из твоей школы? — спросила Николь, хотя догадывалась, что вряд ли матери понадобилась бы такая конспирация, если бы Конор был просто ее одноклассником.

— Нет.

— Где же ты его встретила? — На работе вряд ли. Кого там можно встретить, разве только какого- нибудь древнего священника.

Мать ответила не сразу. Она смотрела в сторону, словно тщательно обдумывала ответ.

— Я познакомилась с ним в прошлые выходные, — произнесла она наконец.

— Ты подцепила этого типа в Атлантик-Сити? — Голос Николь был таким высоким, что мать поморщилась.

— Да, в Атлантик-Сити. — Мэгги пыталась сохранять спокойствие. — В чем здесь проблема?

— Ты даже не знаешь его, а дала ему наш телефон! Если бы это сделала я, ты бы меня убила!

— Мне не нравится твой тон, Николь.

— Плевать! Папа не хочет, чтобы ты давала наш телефон посторонним.

— Папа здесь не командует! — вырвалось у нее. Она постаралась взять себя в руки. — Я уверена, что Конор нам плохого не сделает, я его уже знаю, — сказала она уже мягче.

Голос матери дрожал. Это говорило о том, что Николь вывела ее из себя. Николь тоже была задета, но кому до этого было дело? Кто вообще когда-нибудь спрашивал ее мнение, кому было дело до того, что она чувствует? Никто не советовался с ней, ни когда родители разводились, ни когда мать переехала в Нью- Джерси, ни когда отец решил завести новую семью. Словно она пустое место.

Конор и Мэгги провисели на телефоне вечером в понедельник четыре часа, а во вторник — аж целых семь. Решение Мэгги приобрести второй телефон оказалось гениальным. Теперь она могла общаться с Конором все свободное время. Они рассказывали друг другу о своем детстве, о своих триумфах и неудачах. Конор рассказал ей, как он был горд, когда первая красавица их класса согласилась с ним дружить, и как переживал, когда она через две недели предпочла ему лучшего баскетболиста школы. Мэгги рассказала, как однажды на школьной вечеринке никто из парней так и не пригласил ее на танец и как ей хотелось спрятаться в школьной раздевалке и проплакать весь вечер. Конор сказал, что он бы пригласил ее не раздумывая. Мэгги уверила его, что она не променяла бы его ни на какого баскетболиста. Казалось бы, ничего не значащие разговоры — но от них они с каждой минутой становились все ближе друг другу.

— Пообедаем сегодня вместе? — предложил он в среду, когда рассвет уже начинал золотить верхушки деревьев.

— Не могу, — с сожалением отказалась Мэгги. — Работа.

— Встретимся до твоей работы, — сказал он.

Мэгги нравилась его настойчивость. Никто никогда не упрашивал ее так настойчиво.

— Увы, не могу.

— Почему?

— У меня сейчас гостит мама. Вернулась вчера вечером из карибского круиза. Сегодня за завтраком она наверняка собирается показать мне фотографии и все такое, так что придется уж мне быть дома.

— А сейчас она спит?

— Спит.

— Отлично! — воскликнул он. — Встретимся прямо сейчас. Перекусим, выпьем кофе, ты вернешься домой, и ни одна душа не пронюхает, что ты где-то была!

Это было глупо. Но глупым было уже то, что сейчас пять утра, а она так и не ложилась, ночь напролет проболтав с мужчиной.

Это было таким безумием, что она не могла этому противостоять.

Они договорились встретиться в одном кафе, работавшем круглосуточно. Подъезжая к стоянке, Мэгги заметила Конора, стоявшего прислонившись к своему джипу, и ей захотелось танцевать от радости. Остановив свой фургон рядом, она выпрыгнула из машины прямо в его объятия, и он с шутливо- преувеличенной галантностью проводил ее к дверям кафе.

Кафе в столь ранний час, разумеется, было пусто. Мэгги заняла место за маленьким круглым столиком у окна, в то время как Конор делал заказ. Он не спросил ее, чего она хочет, но ей почему-то казалось, что он это знает.

— Земляничные пирожные, — объявил он, поставив перед ней тарелочку с тремя пирожными. Мэгги совершенно не удивилась, хотя именно это она и хотела.

Они кормили друг друга, глядя друг другу в глаза, и не заметили, как дверь кафе открылась и на пороге возникла, высокая худощавая блондинка.

— Мэгги О'Брайен? — удивилась блондинка, не веря своим глазам. — Это ты?

О Господи! Эми Вайнтрауб, самая большая сплетница во всей округе! Что принесло ее в кафе в столь ранний час — одному Богу известно. Мэгги хотелось провалиться сквозь блестящие плитки пола. Однако вместо этого она, напустив на себя непринужденный вид, рассмеялась, коснувшись кончиков своих коротких волос:

— Что, не узнала? Значит, буду богатой!

— Гляди-ка, и постриглась! — Конечно же, было ясно как день, что Эми не так удивила стрижка Мэгги, как то, что она видит ее с кавалером. — Нет, очень здорово, но что, черт возьми, тебя подвигло?

Мэгги кратко рассказала о своем дне рождения и подарке сестер. Эми внимательно ее слушала, а сама пожирала глазами Конора.

— Ты выглядишь потрясающе! — подытожила Эми рассказ Мэгги. Она протянула руку Конору: — Простите, забыла представиться: Эми Вайнтрауб.

Он пожал ее руку:

— Конор Райли.

«Райли», — мысленно повторила Мэгги. Как ни странно, она впервые услышала его фамилию. Она протянула руку:

— Мэгги О'Брайен. Рада познакомиться. — Он рассмеялся:

— О'Брайен, значит?

— А ты, значит, Райли? — рассмеялась она в ответ.

— Охотно верю, — улыбнулась Эми, — хотя вообще-то это больше похоже на ирландскую шутку.

Мэгги почувствовала себя неловко. Что о ней подумают: сидит в кафе с мужчиной, а сама даже не знает, как его зовут?! Если бы на месте Эми был кто-то другой — еще куда ни шло, а так не пройдет и дня, как об этом узнает весь город. Мэгги лихорадочно пыталась придумать какую-нибудь правдоподобную ложь, но, как на грех, ничего не приходило в голову.

— Ну, все, — расстроилась Мэгги, глядя вслед Эми, когда та наконец покинула кафе. — Теперь о нас будет знать весь город.

— Ну и пусть.

— Тебе-то легко говорить. Ты из другого города. А я здесь выросла.

— Вот именно, Мэгги, ты уже выросла. Тебе не должно быть дела до того, кто что говорит.

Но для Мэгги это было важно. Не то чтобы она придавала значение сплетням. Просто все происходило