– Обезопасить мой бизнес? От Джонатана? Мне снова захотелось плакать.

– Впрочем, откуда мне знать? – сказала Эмери, пуская в ход более привычную тактику уклончивости. – Может, чтобы больше об этом не думать, послушаешь меня? Моя жизнь в последнее время – сплошной кошмар…

Я отведала шоколада и устроилась на старом диване «Честерфилд», а Эмери затянула длинную– длинную и весьма печальную песню о бывших женах Уильяма, о папиных экспериментах над Берти, о нескончаемых попытках Аллегры заставить маму вязать мутантов и о тяготах материнства в целом.

– Няню Эг я уже готова придушить, честное слово, Мел. А папа не хочет от нее избавляться, потому что мучить ее во сто раз приятнее, чем любое другое живое существо. Это он так говорит.

– Где она сейчас? – спросила я.

– У нее сегодня полдня выходных. Наверное, покупает себе новую метлу. – Эмери отправила в рот еще одну ложку шоколада, и я забрала у нее чашку. – Можешь себе представить: сегодня утром она отняла у меня i Рod. Заявила: радиоволны вредны для ребенка. А он мне нужен,– добавила она, обращаясь, как казалось, больше к себе, нежели ко мне. – Мне нужны песни про дельфинов.

– Пойдем заберем его. – Я поднялась с дивана и отряхнула пыль с юбки. – Пошли,– повторила я, глядя на неимоверно большое темное пятно, образовавшееся в том месте, где я сидела. – Сейчас ведь самый подходящий момент.

– Что с тобой происходит? – требовательно спросила Эмери.

Я поджала губы.

– Во мне проснулся бесенок.

В детстве нам не позволялось даже заглядывать в комнату няни Эг. Поэтому, несмотря на то? что в течение пятнадцати лет она пустовала, точнее, считалась комнатой для гостей, на цыпочках приближаясь сейчас к ней, мы по привычке боязливо втянули головы в плечи.

– Думаешь?.. –прошептала Эмери, поворачиваясь ко мне.

У меня еще не прошел боевой запал после столкновения с папой. И потом, явовсе не боялась няню Эг, особенно когда ее не было дома.

– Ради бога, успокойся! – выпалила я, распахивая дверь.

В розово-белой комнате царил неестественный порядок. На трюмо, на строго отмеренном расстоянии друг от друга, отдыхали несколько щеток, на тумбочке лежала единственная книга – «Как за одну неделю приучить ребенка к горшку». Даже тапочки и туфли с распорками были составлены у камина крайне аккуратно. Такую же немыслимую чистоту, судя по фотографиям, поддерживают в своих жилищах серийные убийцы.

– Где, по-твоему, он может быть? – прошептала Эмери.

– Наверное, она его куда-нибудь спрятала,– ответила я, принимаясь выдвигать ящики трюмо. – Куда, по ее мнению, никто не посмеет заглядывать? Туда, где она хранит трусы.

– Мел,– начала Эмери. – А ты уверена, что…

– Да,– отрезала я. – Она не имеет ни малейшего права отбирать у тебя вещи. Ты замужняя женщина, мать! И находишься в собственном доме!

Среди аккуратно свернутых панталон «Слогги» ничего лишнего я не заметила. Но когда стала шарить на полке с набором почти одинаковых блузок «Маркс и Спенсер», нащупала что-то твердое и с торжествующим видом достала папку-коробку для хранения документов.

– Вот, держи,– сказала я, протягивая находку сестре. – Загляни внутрь. Может, там прячется и водонепроницаемый плеер Аллегры, и твой диск с суперхитами.

Эмери достала папку, открыла ее, и у нее отпала челюсть.

– Мел! – воскликнула она.

Я торопливо поправляла блузки, чтобы у няни Эг не возникло подозрений.

– Что?

– Моего iPod-а тут нет!

Я посмотрела на кровать, куда села Эмери. Она листала какую-то тетрадь. В глазах отражался ужас.

– Что там? В чем дело?

– Тут все… про нас! – Эмери потрясла тетрадью. – Обо всем, что мы делаем или делали когда-то! О том, сколько стаканов папа опрокидывает за вечер! Где мама прячет «викодин»! И почему Аллегру исключали из школ! – Она отложила первую тетрадь и взяла вторую. – А здесь… О боже! Китти Блейк! Я же с ней училась! Я и подумать не могла, что она… Батюшки! Так вот почему она общалась лишь со своим пони!

– Что?

Я перелезла через кровать и заглянула в раскрытую папку.

Там хранилась целая пачка фотографий, сделанных в дни рождения в «Макдоналдсе», снимки детей в уродливых маскарадных костюмах, распечатки электронных писем, компьютерные диски с разнообразными надписями типа «детский наблюдатель». Словом, масса всего такого, что при определенном стечении обстоятельств может сыграть роль важных улик.

Я ахнула.

– Подлая дрянь! Судя по всему, она годами собирала компромат! Многих из этих людей я тоже прекрасно знаю!

Эмери взглянула на меня, бледная от ужаса.

– Не исключено, что мы же и рекомендовали им няньку.

Я бегло просмотрела тетради.

– Но когда она успела поработать на всех, кто тут есть?..

Мне на глаза попалась фотография Годрика Понсонби и его сестры Элтред. Потом – Бобси Паркин с пластинками для исправления зубов, из-за которых она походила на точилку для карандашей.

Бобси никогда в жизни не упоминала при мне имени няни Эг, хотя большинство девочек, с которыми я училась в школе, так любили своих нянь, что поддерживали с ними отношения, даже став взрослыми.

Ничего не понимая, я принялась тщательнее исследовать содержимое папки и выяснила из писем, что у няни Эг была настоящая сеть нянь– информаторов, причем по всей стране.

Господи! Я понятия не имела о том, что у отца Бобси был незаконнорожденный ребенок в ЮАР. Сама она, разумеется, об этом помалкивала.

– Мел, ты только взгляни! – на выдохе произнесла Эмери, показывая мне пачку бумажных листков. – Она все записывает! «Эмери склонна к пассивно-агрессивным состояниям. Я даю ей…»

Ее голос резко стих, когда хлопнула парадная дверь и папа заорал:

– Всего лишь одну, маленькую! И потом, он уже достаточно подрос, слышишь, ты, фашистка! Старая перечница!

Мы застыли, окруженные вещественными доказательства ми.

– Вернулась,– выдохнула Эмери. – Что делать?

Я напрягла мозги.

– Складывай все назад. Она пока не собирается от нас увольняться. А нам надо хорошенько обо всем поразмыслить.

Дрожащими руками мы быстро вернули письма в конверты, собрали тетради и фотографии.

– Мамаша? А где мамаша? – затрубила на весь дом няня Эг. Голос звучал все ближе. – Ей давно надо быть в кровати! Вместе с дитем! А ему пора слушать сказку!

– Берти не любит рано ложиться спать, ты чокнутая старая курица! – пробормотала себе под нос Эмери, когда мы, как могли тихо, выскальзывали из комнаты.

К сожалению, мы недооценили возможности няни Эг. Она взбежала по лестнице слишком быстро для человека ее габаритов и возраста. Мы столкнулись с ней прямо перед дверью.

– Что это вы там делали? – прогремела она.

– Я хотела поставить тебе цветы,– быстро нашлась я. – Эмери заглянула в комнату, потому что подумала: вдруг у тебя уже стоит букет?

Эмери издала шипящий звук и глупо улыбнулась. Конечно, напрасно.

– Как мило с твоей стороны, Мелисса! Цветы, конечно, помогут мне прийти в себя после кошмарной