— Итак, завтра я уезжаю. И я не собираюсь позволить подобному случиться снова с кем-то ещё. Я собираюсь делать то, что мне хочется. Я собираюсь быть самой собой. И собираюсь выяснить, каково это. Но сейчас я здесь, с тобой. И я хочу знать, где ты, что тебе нужно, и чего ты хочешь.

Она терпеливо ждала моего ответа. Но после всего сказанного ею я понял, что должен делать то, чего мне хочется. Не думать об этом. Не говорить этого вслух. И если ей не понравится, она может просто сказать об этом.

И мы просто вернёмся к сборам.

Тогда я поцеловал её, и она ответила на мой поцелуй. Мы легли на пол и продолжили целоваться, издавая тихие звуки. Это было так нежно. Мы молчали. Тихонько лежали. Мы перешли на кровать и легли поверх всех вещей, которые так и остались неупакованными. И мы дотрагивались друг до друга через одежду. А потом под одеждой. А потом без одежды. И это было прекрасно. Она была такой красивой. Она взяла мою руку и скользнула ею в свои трусики. И я дотронулся до неё. Я просто не мог в это поверить. Это наполнило всё смыслом. Потом она сунула руку мне в штаны и дотронулась до меня.

Вот тогда я её остановил.

— Что-то не так? — спросила она. — Тебе больно?

Я покачал головой. Вообще-то, мне было очень хорошо. Я не знал, что было не так.

— Прости. Я не хотела…

— Нет. Не извиняйся, — сказал я.

— Но мне не по себе, — сказала она.

— Пожалуйста, не переживай. Это было очень приятно, — сказал я. Я начинал расстраиваться.

— Ты пока не готов? — спросила она.

Я кивнул. Но дело было не в этом. Я не знаю, что было не так.

— Это нормально, что ты не готов, — сказал она. Она была такой милой со мной, но мне всё равно было не по себе.

— Чарли, ты хочешь вернуться домой? — спросила она.

Наверное, я кивнул, потому что она помогла мне одеться. Потом она надела блузку. И мне захотелось хорошенько пнуть самого себя за то, что веду себя как ребёнок. Потому что я любил Сэм. И мы были вместе. И я всё разрушил.

Просто разрушил. Ужасно. Я чувствовал себя отвратительно.

Она вышла со мной на улицу.

— Тебя отвезти? — спросила она. У меня была машина отца. Я не был пьян. Она выглядела очень обеспокоенной.

— Нет, спасибо.

— Чарли, я не позволю тебе вести машину в таком состоянии.

— Извини. Я тогда пойду пешком, — сказал я.

— Сейчас два часа утра. Я отвезу тебя домой.

Она пошла в другую комнату, чтобы взять ключи от машины. Я просто стоял посреди прихожей. Мне хотелось умереть.

— Ты белый как полотно, Чарли. Дать воды?

— Нет. Я не знаю.

Я разрыдался.

- Пойдём. Ложись на диван, — сказала она.

Она опустила меня на диван. Принесла влажную тряпочку и приложила её к моему лбу.

— Ты можешь поспать здесь. Хорошо?

— Хорошо.

— Просто успокойся. Дыши глубоко.

Я делал то, что она мне говорила. И перед тем как заснуть, я сказал кое-что.

— Я не могу этого сделать. Прости меня, — сказал я.

— Всё хорошо, Чарли. Засыпай, — сказала Сэм.

Но дальше я говорил уже не с Сэм. Я говорил с кем-то другим.

Когда я, наконец, уснул, мне приснился сон. Мой брат, сестра и я смотрели телевизор с тётей Хелен. Всё было словно в замедленной съёмке. Звук был глухим. И она делала то же самое, что делала Сэм. Тогда я проснулся. И не мог понять, что, чёрт возьми, происходит. Сэм и Патрик стояли рядом со мной. Патрик спросил, буду ли я завтракать. Наверное, я кивнул. Мы пошли есть. Сэм всё ещё выглядела обеспокоенной. Патрик выглядел нормально. Мы поели яичницу с беконом вместе с их родителями, и никто почти не разговаривал. Не знаю, зачем я рассказываю тебе о яичнице с беконом. Это неважно. Это совсем не важно. Пришли Мэри Элизабет и остальные, и, пока мама Сэм уже во второй раз всё перепроверяла, мы пошли к дороге.

Родители Сэм и Патрика сели в фургон. Патрик уселся на водительское сиденье в пикапе Сэм и сообщил, что увидится со всеми уже через пару дней. Потом Сэм обнялась и попрощалась со всеми по отдельности. Так как в конце лета она должна приехать на несколько дней, это больше напоминало «увидимся», чем прощание.

Я был последним. Сэм подошла ко мне и просто стояла напротив некоторое время. Наконец она зашептала мне на ухо. Она сказала много замечательных вещей о том, как это хорошо, что прошлой ночью я оказался не готов, и как сильно она будет по мне скучать, и что хочет, чтобы я берёг себя, пока её не будет.

— Ты мой лучший друг, — всё, что я мог сказать в ответ.

Она улыбнулась и поцеловала меня в щёку, и в этот момент плохие воспоминания прошлой ночи словно исчезли. Но я всё ещё чувствовал, что это прощание, а не «увидимся». Вот ведь какое дело — я не плакал. Я не мог понять, что чувствую.

Наконец Сэм села в пикап, и Патрик завёл мотор. Заиграла отличная песня. И все улыбались. Включая меня. Но я был уже не с ними.

Это продолжалось, пока машины не скрылись из виду, и тогда я вернулся на землю, и мне снова стало плохо. Но на этот раз я почувствовал себя гораздо хуже. Мэри Элизабет и все остальные плакали и спросили меня, не хочу ли я, к примеру, пойти в «Большой парень». Я ответил:

— Нет. Спасибо. Я должен пойти домой.

— Ты в порядке, Чарли? — спросила Мэри Элизабет. Думаю, я выглядел совсем плохо, потому что все напряглись.

— В порядке. Я просто устал, — соврал я. Сел в папину машину и уехал оттуда. И я слышал музыку по радио, хотя радио не было включено. И когда я подъехал к дому, думаю, я забыл заглушить мотор. Я просто направился к дивану в гостиной, где стоял телевизор. И смотрел передачи, хотя телевизор не был включён.

Я не знаю, что со мной случилось. Словно всё, что я могу делать, чтобы не развалится, — это продолжать писать этот бред. Сэм уехала. И Патрика не будет несколько дней. И я не могу поговорить ни с Мэри Элизабет, ни с кем-то другим, ни с братом, ни с остальными родными. Кроме, возможно, тёти Хелен. Но её больше нет. И даже если бы она была с нами, не думаю, что я бы стал с ней разговаривать. Потому что я начинаю чувствовать, что мой сон о ней был правдой. И вопросы моего психиатра перестают казаться странными.

Я не знаю, что мне теперь делать. Я знаю, что у других людей есть проблемы похуже. Да, знаю, но в любом случае это большой удар, и я не могу перестать думать, что маленький мальчик, который ест с мамой картошку фри, однажды вырастет и ударит мою сестру. Я хотел бы не думать об этом. Я чувствую, что снова начинаю слишком много думать, и мысли в моей голове смешиваются, превращаясь в сплошной транс, и это нескоро пройдёт. Он стоит перед моими глазами и даёт пощёчину моей сестре, и он не останавливается, а я хочу, чтобы он остановился, потому что на самом деле он не имеет этого в виду, но он меня не слушает, а я не знаю, что делать.

Мне жаль, но я должен закончить это письмо прямо сейчас.

Но сначала я хочу поблагодарить тебя, потому что ты — один из тех немногих, кто слушает и понимает, и не пытается переспать с малознакомой девушкой на вечеринке, хотя имеет такую возможность. Я говорю совершенно серьёзно, и мне жаль, что я выместил на тебе всё это, когда ты даже не