которое мне выдали, было грубым на ощупь. И то, что лицо врача выглядело как будто резиновым. И каким оглушительным был его шёпот, когда он говорил родителям, что мне лучше снова начать посещать психиатра. Это был первый раз, когда доктор сказал им это при мне. И его халат был таким белым. И я был таким уставшим.
Целый день я думал только о том, что мы пропустили игру брата из-за меня, и очень надеялся, что сестра её запишет. К счастью, она записала.
Мы вернулись домой, и мама сделала мне чаю, а папа спросил, не хочу ли я сесть и посмотреть игру, на что я согласился. Мы смотрели, как мой брат сыграл великолепный матч, но никто не проявлял к игре живого интереса. Все взгляды были направлены на меня. И мама похвалила меня за то, что я так хорошо учился в этом году, и сказала, что доктор может помочь мне во всём разобраться. Моя мама умеет успокаивать, когда у неё есть настрой. Папа меня подбадривающе похлопал. Это такие лёгкие шлепки по колену, плечу или руке. Сестра сказала, что она может помочь мне привести в порядок волосы. Такое повышенное внимание меня насторожило.
— В каком смысле? Что не так с моими волосами?
Сестра смущённо отвела взгляд. Я потянулся руками к своим волосам и обнаружил, что большей их части просто нет. Честно, я не помню, когда это сделал, но, судя по виду, я схватил ножницы и начал стричь без особой стратегии. Местами волос не было вообще. Словно мясник рубил. После вечеринки я долго не смотрел в зеркало, потому что моё лицо было каким-то иным и пугало меня. Так что я бы даже и не заметил.
Сестра немного привела мои волосы в порядок, и мне повезло, что все в школе, включая Сэм и Патрика, сказали, что это выглядит классно.
— Цыпочка, — был вердикт Патрика.
Несмотря на это, я решил больше никогда не принимать ЛСД.
Я обманываю себя, пытаясь вернуться к прежней жизни, и никто об этом не знает. Сложно просто сидеть в своей комнате и читать, как раньше. Сложно даже говорить с братом по телефону. Его команда заняла третье место по всей стране. И никто не сказал ему, что мы пропустили прямую трансляцию матча из-за меня.
Я пошёл в библиотеку и взял книгу, потому что всё это начинало меня пугать. В любой момент перед глазами всё кружилось, а звуки становились глухими и тяжёлыми. Я не мог оформить мысли в слова. В этой книге написано, что когда люди принимают ЛСД, потом они уже не могут от него отказаться. Что от этого количество нейротрансмитеров в мозгу увеличивается. Что этот наркотик вызывает двенадцатичасовую шизофрению, и если нейротрансмитеров слишком много, от этого невозможно избавиться.
В библиотеке я часто задышал. Мне стало плохо, потому что я вспомнил детей-шизофреников в больнице, которых я видел в детстве. И то, что накануне я заметил, что все носят свою новую одежду, которую получили на Рождество, поэтому решил одеть в школу свой новый пиджак от Патрика, и меня дразнили целых девять часов, тоже не способствовало улучшению настроения. Это был такой плохой день. Я впервые прогулял урок и пошёл встретиться с Патриком и Сэм.
— Классно выглядишь, Чарли, — сказал Патрик, улыбаясь.
— Я возьму сигарету? — спросил я. Я не мог заставить себя сказать «стрельну сигаретку». Только не в первый раз. Просто не мог.
— Конечно, — сказал Патрик. Сэм остановила его.
— Что случилось, Чарли?
Я рассказал им, что случилось, и Патрик начал расспрашивать меня, была ли моя поездка плохой.
— Нет. Нет. Это не из-за этого. Мне становилось грустно.
Сэм положила руку мне на плечо и сказала, что знает, через что я прохожу. Она сказала, что мне не стоит волноваться из-за этого. Однажды попробовав это, ты запоминаешь, как выглядят вещи под кайфом. Вот и всё. Как когда дорога превращается в волны. И когда твоё лицо пластиковое, а глаза — разного размера. Всё это только в твоей голове.
Тогда она дала мне сигарету.
Когда я зажёг её, то не закашлялся. Она успокаивала меня. Я знаю, что это вредит здоровью, но в тот момент это казалось правильным.
— Теперь сосредоточься на дыме, — сказала Сэм. И я сосредоточился на дыме.
— Всё нормально, да?
— Ага, кажется, — сказал я.
— Теперь посмотри на цемент спортплощадки. Он движется?
— Ага.
— Ладно… теперь сосредоточься на клочке бумаги, который лежит на земле.
И я сосредоточился на клочке бумаги, который лежал на земле.
- Теперь цемент движется?
- Нет, не движется.
- Ну вот, всё будет хорошо. Наверное, тебе больше не стоит травить себя.
Сэм объясняла, что она называет «трансом». Транс происходит, если ты не сосредотачиваешься на чём-то определённом, и тебя поглощает картинка, перед глазами всё плывёт. Она сказала, что обычно это используют как метафору, но для людей, которым больше не стоит себя травить, это буквальное выражение.
Тогда я засмеялся. Я испытал такое облегчение. И Сэм с Патриком улыбнулись. Я был рад, что они тоже улыбались; я не выносил их озабоченного вида.
С тех пор перед моими глазами перестало всё плыть. Я не стал прогуливать следующий урок. Думаю, что теперь я не чувствую себя большим обманщиком из-за того, что прокручивал в голове свою жизнь. Билл сказал, что моё сочинение по книге «Над пропастью во ржи» (которое я напечатал на своей новой печатной машинке!) лучшее из всех, что я когда-либо писал. Он сказал, что я быстро развиваюсь, и в качестве поощрения дал другую книгу — «На дороге» Джека Керуака.
Теперь я выкуриваю по десять сигарет в день.
Я прекрасно себя чувствую! Правда. Нужно запомнить это чувство до следующего раза, когда у меня будет ужасная неделя. Ты когда-нибудь так делал? Иногда у меня резко меняется настроение, и я не знаю почему. Когда у меня такое прекрасное настроение, как сейчас, я стараюсь напоминать себе, что когда- нибудь наступит ужасная неделя, и поэтому нужно запастись прекрасными впечатлениями, чтобы во время этой ужасной недели я мог о них вспомнить и поверить, что скоро всё опять будет хорошо. Не то чтобы это срабатывает, но я думаю, что пытаться стоит.
Мой психиатр — очень милый человек. Он намного лучше моего предыдущего психиатра. Мы говорим о том, что я чувствую и помню, о чём думаю. Например, об одном случае, когда я был маленьким и однажды гулял по улице в своём районе. Я был совершенно голый и держал над собой ярко-голубой зонтик, хоть дождя и не было. Я был так рад, потому что мама улыбалась. Она редко улыбалась. Она сфотографировала меня, и соседи стали жаловаться.
Или о моменте, когда я увидел рекламу фильма про человека, которого обвиняли в убийстве, хотя он его не совершал. Главную роль в этом фильме сыграл актёр из «M*A*S*H». Наверное, поэтому я его и
