посмотрел на Брин. – Программой руковожу я. Только я, и никто другой. Если сегодня я терпел ваши своевольные выходки, то лишь потому, что попал в цейтнот. Не рассчитывайте, что вам удастся командовать мной так же, как всеми остальными на площадке. Я ясно выразился?

Не сводя с Брин ледяного взгляда, он намочил губку, окунул в баночку с тональным кремом и стал размазывать крем по лицу начиная с кончика носа, чтобы лицо не блестело в свете софитов.

Ни этот взгляд, ни угроза в голосе не смутили Брин. Она спокойно сообщила:

– Мистер Райли, запись передачи начинается через две минуты. Если к этому времени вас не будет в студии, считайте, что я уже подала официальную жалобу управляющему. И, кстати, вы только что макнули губку в кофе.

Прежде чем он успел открыть рот, Брин уже вышла в коридор.

Когда Райли через две минуты влетел в студию, он кипел от гнева. Однако надо отдать ему должное: как только заработали камеры, разъяренный мужчина исчез, уступив место профессиональному ведущему.

Джон Райли включил свое знаменитое обаяние на полную мощность. В голосе Райли звучала та самая доверительность, которая помогла ему завоевать сердца тысяч домохозяек и секретарш. Первые бросали домашние дела и в промежутке между стиркой и отжимом прилипали к экранам телевизоров, как только начиналось ток-шоу «Утро с Джоном Райли». Вторые каждый день собирались группками возле офисных кофеварок и делились последними сплетнями о своем кумире.

Вряд ли он на самом деле жадно вслушивался в каждое слово, произнесенное Памелой Ханн, или проявлял глубочайший интерес к эскизам новых моделей, но он был великим актером.

Как только шоу было отснято на пленку, а Памела Ханн благополучно усажена в машину, Брин созвала производственное совещание для всех, кто имеет отношение к ток-шоу «Утро с Джоном Райли». От первоначальной враждебности сотрудников по отношению к Брин не осталось и следа. Ловкость, с которой она разрешила утренний кризис, снискала ей если не любовь, то по крайней мере уважение съемочной группы. Брин изложила свои требования и предписания, твердо подчеркнув, что рассчитывает на их выполнение.

– Тех, кого мои условия не устраивают, можно заменить, – с улыбкой сказала она, но в голосе прозвучали стальные нотки. – Ток-шоу «Утро с Джоном Райли» занимает второе место в рейтинге телепередач. Я хочу, чтобы в ближайшее время мы вышли на первое место и никому его не уступали. Тот, кто не хочет с нами сотрудничать, может уйти сразу. Я поставила перед собой цель, и ничто не помешает мне ее добиться. – Здесь она покосилась на Райли. – Мистер Райли, я хотела бы поговорить с вами в вашей гримерной.

Оставив за спиной притихшую и несколько подавленную съемочную группу, Брин вышла из студии. Ее каблучки деловито застучали по коридору. К тому времени, когда Райли ее догнал, она уже стояла у двери в гримерную. Он распахнул дверь и с церемонным поклоном пригласил Брин войти первой. Войдя следом, Райли даже не предложил Брин сесть, сам же плюхнулся на диван и ослабил узел галстука. Брин так и осталась стоять посреди комнаты.

Заглянув в блокнот, она сказала деловым тоном:

– Каждое утро после окончания съемок Уитни будет приносить вам досье на гостей следующего дня. Попрошу вас к следующему утру изучить эту информацию. И предупреждаю, что я не собираюсь терпеть ваши истерики. Сегодня это было в первый и последний раз.

– Не собираетесь? Что вы говорите?

– Да, не собираюсь. И прекратите третировать Уитни.

– Растяпу Уит? Ничего, она привыкла.

– По каким-то непостижимым для меня причинам она вас боготворит. Но даже будь она не впечатлительной молоденькой девушкой, а святым Бернардом, я бы все равно не позволила вам разговаривать с ней так, как вы разговаривали сегодня утром.

– Вы бы мне не позволили?

Брин сделала вид, что его последней реплики не было вовсе.

– Скажите, во сколько вы легли вчера спать?

– Что-что?

– Вы прекрасно слышали.

Райли хмуро уставился на нее. Брин видела, как его хмурая гримаса медленно разглаживается и сменяется ухмылкой.

– Лег в постель или лег спать?

Брин устало вздохнула.

– Меня совершенно не интересует, что происходит в вашей постели, мистер Райли.

– Неужели? Зачем же вы спросили?

– Вы вынуждаете меня говорить напрямик: вид у вас ужасный. Извините, но вы сами напросились на откровенность.

Райли онемел от такого заявления. Брин с трудом сдержала удовлетворенную улыбку. Очевидно, он не привык к нелицеприятной критике.

– С сегодняшнего дня будьте добры как следует высыпаться перед утренней съемкой. И никаких возлияний накануне вечером, от спиртного к утру опухают глаза.

От ленивого безразличия не осталось и следа. Райли выпрямился на диване.

– Какого черта…

– Если у вас и без спиртного мешки под глазами, могу посоветовать хорошее средство: каждое утро, как