противника. Кроме того, маневры давали возможность использовать расположенные по обоим бортам все орудия и пулеметы.
Уже в первую минуту боя, когда Виноградов с расстояния трех четвертей версты ринулся полным ходом на стоящие на рейде корабли противника, он пошёл на них не в лоб, а вправо, наискось. Таким образом он слегка повернул врагу левый борт и мог открыть огонь не только из носового орудия, но и из бортового.
Приблизившись к противнику, он прошел вдоль линии его судов, последовательно расстреливая каждое из двух орудий. К концу этого маневра левое бортовое орудие вышло из строя. Тогда Виноградов повернул назад и, снова идя вдоль линии неприятельских судов, ввел в дело орудие правого борта. Для того чтобы дать возможность бить всем пулеметам и всем винтовкам, он повторил свой поворот четырежды, каждый раз все теснее сближаясь с противником. «Могучий» и «Любимец», идя следом за «Мурманом», повторяли его маневр. Поворачивая в пятый раз, Виноградов заметил, что единственный пулемет «Любимца» умолк. Пулеметчик был тяжело ранен, и «Любимец» как боевая единица выбыл из строя. Но это было ещё полбеды. Виноградова тревожило то обстоятельство, что «Могучий» заметно ослабил ход и отстает. Оказалось, что два лоцмана «Могучего» ранены и пароход теряет курс. Это грозило серьезной катастрофой: «Могучий» с его четырьмя орудиями был сильнейшим в отряде пароходом, и потеря его после ухода «Любимца» означала окончание боя.
Не зная, насколько серьезны причины, вызвавшие непорядки на «Могучем», Виноградов решил дать ему время оправиться и отвлечь от него огонь неприятеля. Исполняя свое решение, Виноградов изменил курс, и «Мурман» один пошел по косой линии на сближение с неприятельскими судами. Он подошел к ним слева, используя, кроме носового орудия, и уцелевшее бортовое. Расстояние сократилось до ста саженей. Теперь огонь всех орудий и пулеметов противника сосредоточился на одном «Мурмане». Виноградов отвечал прямым огнем в упор из двух орудий и всех пулеметов.
В самый напряженный момент боя орудие правого борта вышло из строя. У Виноградова осталась только одна носовая пушка, но маневр уже кончался. «Могучий» выправился и пошел своим прежним курсом. Виноградов, отстреливаясь кормовыми пулеметами, отвел «Мурман» назад, некоторое время шел следом за «Могучим», потом снова вышел вперед. Но тут «Могучий» опять начал отваливаться. Было видно, что он выходил из строя и мог попасть в лапы врагу. Надо было спасать пароход.
Виноградов снова повернул назад и, чтобы дать время уйти «Могучему», произвел отчаянную атаку. Он поставил «Мурман» носом к вражеским кораблям и, непрерывно стреляя из носового единственного теперь орудия, пошел полным ходом на противника.
Расстояние быстро сокращалось. Виноградов уже перешел рубеж первой атаки и приблизился к судам белых на пятьдесят саженей. Нос «Мурмана» был направлен прямо в середину борта самого крупного из вражеских пароходов. Виноградов повернулся к капитану и прокричал ему на ухо:
- Таранить будем!
Капитан не ответил. Он знал, что Виноградов в самом деле способен с полного ходу врезаться носом в борт вражеского парохода. Но сам капитан был ранен и едва держался на ногах. Виноградов заметил это и вздохнул с сожалением. Потом оглянулся на выходящий из боя «Могучий» и скомандовал полный задний ход, думая таким образом оторваться от противника и избежать опасного разворота перед самым его носом. Но сильное течение не позволило произвести этот маневр. Приходилось медленно разворачиваться под огнем всей вражеской флотилии. Виноградов повернулся к капитану и, поддерживая его за плечо, крикнул:
- Давай, старик, разворачивайся, и пошли домой чай пить!
Капитан, теряя последние силы, стал разворачивать «Мурман». Сил хватило ровно настолько, чтобы благополучно развернуться, стать кормой к противнику и, пустив в ход последние две ленты кормовых пулеметов, выйти вслед за уходящим «Могучим» из боя.
Бой длился два часа десять минут, но за это короткое время Виноградов успел выбить из строя почти треть березниковского отряда полковника Андронова. Маленький «Мурман», кренясь на бок от полученных в левый борт пробоин, удалялся от Березника. Впереди него медленно шли «Могучий» и «Любимец».
В восьмом часу утра маленькая флотилия Виноградова в полном составе вернулась в Конецгорье.
В донесении штабу фронта Виноградов писал скромно: «Считаю, что я не проиграл сражения у Березника». В действительности в сражении у Березника была одержана победа, и довольно значительная, так как враг впервые почувствовал силу сопротивления красных и движение его по реке резко затормозилось. Это был крупный выигрыш, потому что, вынужденный двигаться теперь по реке медленно и осмотрительно, противник давал красным возможность собраться с силами и организовать защиту Котласа.
Оба были вспыльчивы, и в последние дни между ними происходили жестокие перебранки. Первой причиной раздора был Ситников, постоянно докучавший Виноградову неотвязными приставаниями отпустить его из штаба в часть. Второй причиной был сам Виноградов. Дело в том, что в последние дни был серьезно поставлен вопрос о временном отчислении Виноградова на лечение. Надо сказать, что не только один Ситников бранился по этому поводу и не только штабные. Энергично наседал на Виноградова и командующий районом. Виноградов свирепо огрызался на своих товарищей и слал угрожающие телеграммы начальству. Но в конце концов ему пришлось сдаться. Вышел приказ по округу, из Вологды на Двину прислали временного заместителя. Но тут Виноградов выговорил себе отсрочку, желая лично провести ещё одну операцию в устье Ваги.
- Последний раз схожу завтра в бой - и ладно будет, - говорил он, сидя в штабной каюте.
- Дался тебе этот бой, - ворчал Ситников. - Ехал бы так, честное слово!
- Не зуди над ухом! - добродушно отмахивался Виноградов. - Получил свое и отходи!
Он был благодушен и задумчив. Все резкие грани его характера словно сгладились в этот вечер. Ещё утром он кричал и бесился у телефона, грозя арестом осторожному Лисенко, состоящему при штабе для особых поручений, а сейчас мирно сидел с этим Лисенко за очередной сводкой.
Ситников хорошо помнил утреннюю сцену. Лисенко был послан на берег в один из вновь сформировавшихся отрядов, с тем чтобы выяснить состояние его, нужды, боевую обстановку на участке и немедленно донести об этом в штаб. Всё это обстоятельный Лисенко как нельзя лучше выполнил и, сообразуясь с положением отряда, просил выслать подкрепление.
