Виктор Бороздин
И опять мы в небе
Сердечно благодарю ветеранов воздухоплавания – участников Великой Отечественной войны, а также друзей и родных участников героического полета на дирижабле «СССР В-6», поделившихся со мной воспоминаниями.
Не ищите легких путей.
Сейчас мало кто помнит, что когда-то в нашей стране летали отечественные дирижабли. Повесть Виктора Бороздина возвращает нас к довоенным тридцатым годам, когда комсомольцы-дирижаблисты своими руками создавали первые эти огромные воздухоплавательные корабли. Они же и летали на этих кораблях, были их пилотами. Когда же встала необходимость лететь в далекую тогда Арктику на помощь оказавшимся в очень трудном и опасном положении людям, эти парни одними из первых откликнулись и подняли в воздух самый мощный корабль эскадры дирижаблей – «СССР В-6».
Люди, на помощь к которым они спешили, были мы – четверо полярных исследователей, участники первой советской дрейфующей научной станции «Северный полюс»: гидробиолог Петр Ширшов, магнитолог-астроном Евгений Федоров, радист Эрнст Кренкель и я, начальник научной станции.
Наша экспедиция была первой экспедицией, занимающейся исследованиями Центральной Арктики, мы были первыми «жителями» полюса, поэтому никто не мог предугадать путь нашей льдины и все встретившиеся на этом пути неожиданности. Когда на девятом месяце дрейфа нашу льдину стремительно вынесло в Гренландское море, где непрерывные штормы разломали льды, встал вопрос о немедленном снятии нас с обломка льдины.
На помощь нам вышли ледокольные пароходы, подводные лодки. Вылетел и дирижабль.
Я не был лично знаком с дирижаблистами, но Эрнст Кренкель, в свое время летавший радистом на дирижабле В-3, не раз нам рассказывал об этих смелых, бесконечно увлеченных своим делом – созданием эскадры дирижаблей и освоением воздушных дирижабельных трасс – людях. Да и сам их отважный полет говорил о многом.
Они жили увлеченно, трудно и прекрасно. Они смело мечтали и осуществляли свои мечты. Товарищество, взаимовыручка даже ценою жизни были присущи им, были неотъемлемым их качеством.
Мне дорога память об этих замечательных людях, и я хотел бы, чтобы сегодняшняя молодежь оглянулась на своих сверстников, комсомольцев годов тридцатых.
Мне хочется сказать сегодняшней молодежи: как и те прекрасные парни, патриоты нашей Родины, не ищите легких путей, идите туда, где трудно, но интересно, где вы нужнее всего. На любом участке, куда бы ни направила вас Родина, непочатый край славных и нужных дел.
Наша молодежь доказала не раз свое трудолюбие, отвагу, бесстрашие и героизм – на фронтах Великой Отечественной войны, в далеких экспедициях, на всех стройках, куда бы ни посылала партия.
Вы, молодое поколение, наша смена. Вы будете продолжать дела, начатые старшим поколением. На вас, верных сыновей и дочерей нашей Родины, надеется наша родная партия Ленина и Советское правительство. Верю, что вы, мои дорогие юные браточки, и в будущем не подведете.
Часть первая. Отдать корабль в воздух!
Он поднимался по крутому скользкому склону, оступаясь в скрытые под мхом, наполненные водой промоины, хватаясь за ветви деревьев, за шершавые стволы, перелезал через замшелые, источенные дождем и ветром каменные глыбы. Моросивший дождь шелестел, ударяясь о хвою, и немного умерял пыл наседавшей мошки. В гуще деревьев пахло извечной сыростью и грибной прелью.
Ударом молотка он откалывал куски обнажившейся породы, то серо-лиловые, то розоватые, то кроваво-красные, разглядывал прожилки, вкрапления. Плитки слюды отделялись целиком – плотно спрессованные десятки прозрачных пластинок. Большинство обломков он отбрасывал, другие клал в висевший за спиной рюкзак. Что таят в себе недра этой вскинувшейся почти на полкилометра, поросшей хвойным лесом Небло-горы?
Геолог карабкался вверх к видневшемуся среди ветвей большому скальному обнажению. В какой уже раз поскользнувшись на мокрой крутизне, он схватился за торчащий из земли корень. И вдруг, приглядевшись, увидел, что это совсем не корень, а красный от ржавчины конец стального троса. Откуда, каким образом попал этот трос сюда, на высоту, в эту чащобу? Тут к подножию горы и то не подойти, все завалено валунами, прорезано глубокими расселинами, на двадцать километров в округе нет жилья.
Он с силой потянул трос. Тот не поддался. Проследив, куда тянется трос, он стал торопливо карабкаться за ним вверх. И, наконец взобравшись на высокий уступ, остановился, пораженный…
Перед ним высилась скала, та самая, к которой он шел, – сумрачная и голая, холодно поблескивающая струйками бегущих по ней ручейков. А у ее подножия, в проломленной среди густого леса просеке, на поваленных, вывороченных с корнем черных обгоревших деревьях, словно скелет гигантского доисторического чудовища, лежал огромный, изогнутый и изломанный стальной хребет с торчащими из него в стороны стальными ребрами. По сторонам, вблизи и на расстоянии, даже высоко на горе валялись заброшенные туда какой-то могучей силой искореженные обломки ферм, ржавые баки, скрученные трубки, обломки огромных стабилизаторов и рулей с какого-то непонятного, никогда не виданного им корабля. Уткнувшись в высокую траву обгорелыми ручками, лежал штурвал с намотанной на шестерню ржавой цепью. Рядом – спекшийся кусок плексигласа.
По бокам остова, черные и обугленные, высились мертвые стволы деревьев. Один, могучий, в два обхвата, ствол, оголенный, с отставшей корой, лежал поверх, как бы прикрывая собой искалеченный остов, защищая его. А чуть в стороне, красуясь белизной тонких стволов, лопотали листьями березы. Одна, молодая и гибкая, выросла в узком просвете лежащей на земле металлической фермы и, выбрасывая свежие побеги, не подозревала, что скоро ей, стиснутой металлом, уже некуда будет расти. Дальше тянулась вверх поросль еще небольших пушистых елей – все молодое, зеленое густо поднялось на этом опустошенном, выжженном когда-то дотла месте…
Что же это за корабль? Когда, как и почему случилась с ним страшная катастрофа? В том, что здесь произошла катастрофа, сомнений не было…
Геолог потянул трос, должно быть, тот самый, что первым попался ему под руку. И трос опять не
