В том же 1459 году Василий Темный сумел довершить начавшееся годом ранее покорение Вятки. Против вятчан было послано большое войско во главе с князьями Иваном Юрьевичем Патрикеевым, Иваном Ивановичем Патрикеевым и Дмитрием Ряполовским. Среди прочих боевых сил отправился и великокняжеский «двор». На сей раз удача сопутствовала москвичам: два больших вятских городка, Орлов и Котельнич, были взяты с ходу; третий, Хлынов, пал после длительной осады. В итоге вятчане присягнули на верность Москве, поклявшись исполнять все, «чего хотел государь князь велики» (29,156).
Зимой 1459/60 года Василий Темный вновь обратился к новгородским делам. Минуло уже четыре года со времени заключения Яжелбицкого мира. Новгородцы успели позабыть тот страх, который нагнали на них лихие московские воеводы в битве под Старой Руссой. Они нарушали многие условия договора 1456 года и проявляли симпатии к литовскому митрополиту Григорию — злейшему врагу и сопернику московского митрополита Ионы (115, 137). И тогда великий князь решил, что настало время укрепить свои позиции на Волхове.
Еще в феврале 1459 года, когда в Москву к митрополиту Ионе приезжал на поставление новгородский владыка Иона, а с ним новгородские послы, московские правители начали «наводить мосты» к прочному миру с новгородцами. Кажется, о том же радел и новгородский владыка Иона. Вернувшись из Москвы, он в 1459 году выстроил в Новгороде первый храм во имя московского святого — преподобного Сергия Радонежского (23, 199). Это был добрый знак, на который следовало ответить знаком почтения по отношению к новгородским святым. И вот в начале января 1460 года великий князь с двумя сыновьями (Юрием и Андреем Большим) и многочисленной свитой отправился с необычным визитом на Волхов…
Летописи не сообщают точной даты отъезда Василия II из Москвы. Однако зная, что в Новгород он прибыл в воскресенье 20 января (41,145) и что обратный путь (всегда более скорый) занял у него 8 дней, можно с уверенностью предположить, что новгородский поход начался в воскресенье 6 января (на праздник Богоявления) или в понедельник 7 января (на Собор Иоанна Предтечи). (Сам великий князь, возможно, выступил с последними отрадами своего войска несколькими днями позже.)
Все московское духовенство молилось в эти дни о счастливом завершении новгородского похода великого князя, а сам он по обычаю давал благочестивые обеты. Религиозное возбуждение, сопровождавшее новгородский поход 1460 года, вполне понятно: официальной целью путешествия было желание князя Василия поклониться новгородским святыням.
В воскресенье 20 января 1460 года состоялся торжественный въезд великого князя Василия Васильевича в Новгород. Толпы народа теснились вдоль дороги, желая поглядеть на небывалое зрелище. Гремели знаменитые софийские колокола. Сверкали доспехи прославленных московских воевод: князя Ивана Васильевича Стриги Оболенского, боярина Федора Васильевича Басенка, тех самых, что еще недавно безжалостно секли новгородцев своими острыми саблями в битве под Русой.
Московская делегация вновь расположилась на Городище — там, где всегда жили приезжавшие в Новгород князья. Отсюда до центра города было около трех верст. Здесь Василий II провел все пять недель своего пребывания в Новгороде.
Богомольный характер визита определял весь его распорядок. Торжественные молебны следовали один за другим. Великий князь проявил особое почтение к памяти новгородского святого Варлаама Хутынского (умер 6 ноября 1192 года). В среду 30 января он приехал в основанный Варлаамом Спасо- Преображенский монастырь, чтобы помолиться у гробницы святого. Рассказывали, что поводом для этого визита послужило чудесное воскрешение из мертвых некоего благочестивого отрока по имени Григорий Тумгень из свиты Василия II, совершенное преподобным Варлаамом (27, 264–266).
Но приход Василия Темного в Новгород напоминал визит гробовщика в дом тяжелобольного. Нервы у обеих сторон были напряжены до предела. Новгородцам внушало сильное беспокойство расположившееся в окрестностях города московское войско, во главе которого стоял 19-летний сын Василия Темного Юрий. Великий князь объяснял, что войско предназначено для оказания помощи псковичам в их борьбе с немецкими рыцарями. Однако новгородцы боялись обмана и подозревали, что это войско может по приказу Василия Темного внезапно напасть на город.
Слухи и страхи горожан едва не привели к настоящей войне. Поводом стало опасное ночное приключение московского воеводы Федора Васильевича Басенка. Засидевшись на пиру у новгородского посадника, он уже глубокой ночью отправился к себе на Городище. Воеводу сопровождали несколько слуг. На темной улице на москвичей набросилась целая шайка каких-то «шильников» — возможно, обычных грабителей, которыми полон был любой средневековый город. В схватке был убит слуга Басенка Илейка Рязанец, а сам воевода едва отбился от нападавших и ускакал на Городище. Между тем разбуженные шумом ночного сражения горожане выскочили из своих домов. Никто не знал, что случилось. Прошел слух, что это было сражение с отрядом напавшего на город княжича Юрия.
Всеобщее смятение разрешилось тем, что вооруженная толпа горожан собралась идти на Городище, чтобы отомстить москвичам за мнимое «нападение» на Новгород. За внешней стихийностью событий угадывалась чья-то настойчивая воля. По звону колокола у стен Софийского собора началось вече. Тон задавали сторонники решительных действий: «…свечашася все великого князя убити и сь его детьми» (27,264).
С большим трудом архиепископу Ионе и боярам удалось урезонить народ и предотвратить неизбежное кровопролитие. Одна из летописей (Львовская) так передает речь владыки к взбудораженной черни: «О безумнии людие! Аще вы великого князя убиете, что вы приобрящете? Но убо большую язву Новугороду доспеете: сын бо его большей князь Иван се послышит ваше злотворение, а се часа того рать испросивши у царя, и пойдет на вы, и вывоюеть землю вашу всю» (27,264). Рассудительность владыки остудила горячие головы. В способности княжича Ивана отомстить за отца, похоже, никто не сомневался. Свою роль сыграл и застарелый страх новгородцев перед татарами, которым не преминул воспользоваться Иона.
Ночное недоразумение весьма похоже на провокацию, целью которой могла быть не только месть москвичам за поражение под Старой Руссой, но и захват в плен или убийство Василия Темного. Оно наглядно показало, сколь напряженными были московско-новгородские отношения. Горожане несколько успокоились лишь после того, как князь Василий отослал сына Юрия с войском во Псков. Об этом просили псковские послы, явившиеся к Василию II в Новгород с жалобами на бесчинства немцев. Послы привезли в дар великому князю 50 рублей серебром.
Княжич Юрий Васильевич прибыл во Псков 24 февраля («в неделю Сыропусную… на память Обретениа честныя главы Иоана Крестителя») и был принят с большим почетом (41,146). Московская рать отправилась «немецкие места воевати» (20,113). Устрашенные немцы поспешили заключить мир со Псковом «на всей воли псковъской» (20,113). За свои труды княжич Юрий получил в дар от псковичей 100 рублей (41,147). Исполнив свою задачу, он отбыл из города 18 марта 1460 года.
На деле убедившись в пользе сотрудничества с Москвой, псковичи выпросили у Василия Темного наместника — знаменитого воеводу Ивана Васильевича Стригу Оболенского. В воскресенье 23 марта 1460 года он был торжественно посажен на псковском столе (41,147).
Василий Темный покинул Новгород в субботу 1 марта и вернулся в Москву в воскресенье 9 марта 1460 года (20,113). Новгородский поход еще раз показал: Слепого можно было упрекнуть в чем угодно, но только не в трусости. Поехав в Новгород, он отправился в самое логово свои врагов. Здесь он подвергал себя вполне реальной опасности стать жертвой мятежа, кинжала или яда. Погруженный во мрак, он выставлял на тайное посмеяние недругов свое уродство и свою беспомощность. И какими бы ни были истинные мотивы новгородского путешествия Слепого, нельзя не признать, что этот шаг требовал от него немалого личного мужества.
Судя по выбору дня недели, — воскресенья, — возвращение великого князя в свою столицу было торжественным. Новгородский поход 1460 года — о целях и результатах которого источники дают весьма смутное представление — современники, по-видимому, представляли как явный успех московской политики. Примечательно уже то, что на следующий год Новгород покорно дал Василию II так называемый «черный бор» — дань, предназначенную для уплаты Орде (23, 202–204). Препирательства относительно сроков выплаты и размеров этой дани между московскими князьями и новгородцами восходили еще ко временам Ивана Калиты.
Прежде Василий II не придавал особого значения дням своего приезда в столицу. Кажется, он даже избегал торжественных встреч и утомительных церемоний. Однако с годами он стал мудрее и оценил
