выдыхалось, стихало ее грозное дыхание.
И вот умчались темные тучи, яркий свет залил океан, возвращая невинное голубое небо.
Сергий чувствовал в теле разбитость и страшное утомление – долгими часами приходилось напрягаться только для того, чтобы устоять, чтобы тебя не оторвало и не сбросило в воду.
Юй Цзи бродил по ша-чуаню хмурый и невеселый. Волны изрядно поозоровали, прихватив с собою кое- что из корабельного имущества, но главная неприятность гнездилась ниже.
– Хотеть наблюдать? – спросил Лобанова кормчий.
– Хотеть.
– Ходить за мной…
Они спустились в трюм, где плескалась вода, поднимаясь до колена. За переборкой, ближе к носу, вода стояла по пояс.
– Обшивка разошлась? – спросил Сергий.
Юй Цзи подумал и кивнул.
– Не будь тут переборок, мы бы и вовсе бульки пустили… Ну, что? Будем вычерпывать?
– Так не надо, – покачал головой Юй Цзи, – опять наливаться. Надо плавать к берегу, чинить.
– Знать бы, куда плыть…
– Моя смотреть – ша-чуань оттащило по югу… на юг. Далеко! Надо ходить север… на север, да.
– На север так на север.
Поднявшись на палубу, Сергий обнаружил, что все в сборе.
– Мы не утонем? – спросила Тзана.
– Да протянем еще маленько, – улыбнулся Лобанов.
– Хорошо хоть, груз не пострадает, – бодро сказал Эдик. – В том отсеке фарфор, он не мокнет…
– Зато мы можем пострадать, – перебил его Искандер. – Мало того, что нас оттащило к югу, так еще и ход потерян.
Сергий кивнул. Приняв на борт воду, ша-чуань приобрел сильный дифферент на нос, и теперь постоянно зарывался в волны, тараня валы и тормозя.
– А что к северу?
– А это смотря куда нас закинуло – или Африканский Рог, или Аравия.
– Ладно, держим на север, а там видно будет…
На третий день впереди показалась земля. Это был остров Диоскурида. Предприимчивые индусы потихоньку осваивали его берега, прозывая остров Сукхаджарадвипой. Арабы переиначили это слово, выговаривая «Сокотра».
Погрузневший ша-чуань медленно приблизился к суше. Впереди стлался белый сверкавший песок, над ним клонили кольчатые стволы пальмы с растрепанными кронами. Еще дальше деревья, лохматые панданусы и колючий кустарник сливались в лес, густели, забирались зеленым каракулем на горы, самая высокая вершина которых белела известковыми скалами.
Ша-чуань доплелся до берега и приткнулся к сухому и твердому в закутке за красными скалами. Земля…
Спрыгнувший на песок Гефестай обмотал швартов вокруг пальмового ствола.
Следом спрыгнул Сергий. Он прошелся до леса. Спугнутый, сорвался с места мускусный кот.
– Страшнее кошки зверя нет, – пробормотал Лобанов.
Кот сердито зафыркал в зарослях алоэ – развесистого, с мясистыми листьями, хоть ешь его.
– Будем отплывать, – сказал Юй Цзи, – я надавить много соку алоэ. Лучше здесь… лучше, чем здесь, нигде не находить!
– Сперва надо течи заделать, ты сам говорил.
– Я говорить – надо, – важно подтвердил кормщик. – Я искать там… где люди жить из страны Чола.
– Он имеет в виду индийцев, – подсказал Искандер, подойдя. – Где-то на берегу должно быть их селение. Знать бы, где…
Подошел Эдик, осмотрелся с видом завоевателя и предложил:
– А давайте повыше заберемся, оттуда видно будет.
– И что бы мы без твоих советов делали, Чань Бо, – проворчал Тиндарид.
– Молчал бы уж… Лисянь!
– Балбес, Лисянем они Александрию прозывают.
– Да какая разница – Александрия, Александр…
– Ладно, – прекратил прения сторон Лобанов, – пошли глянем.
Обходя голый песчаный холм, они наткнулись на странное дерево. Локтей восемь в высоту, оно имело гладкий ствол и крону зонтиком. Арабы называли его «дамм-аль-ахавейн» – Кровь двух братьев, а местные – ариб. На стволе ариба были заметны аккуратные надрезы, из которых выделялся красный, словно кровь, густой сок.
– Ай-ай… – зацокал Юй Цзи языком в непритворном огорчении. – Сокровище само расти, никто не брать…
Сергий с друзьями вышел к скалам, подножия которых густо заросли тариму – деревьями с толстым, мясистым, темно-серым стволом и небольшой верхушкой. В высоту тариму вымахивали локтей на шесть- семь, и все были обмотаны плетьми дикого фасолевого дерева.
А сразу за скалами тянулись ряды финиковых пальм, между которыми паслись мелкие, величиной с крупную кошку, козы.
Неожиданно донеслись голоса. Сергий раздвинул редкую завесь ветвей и вышел на узенькую улочку, зажатую двумя рядами домов, сложенных из обломков коралла и покрытых пальмовыми листьями. Позади жилищ распахивались круглые каменные загоны для овец, а у входных проемов, прикрытых дырявыми покрывалами, сидели индийские поселенцы в подобиях саронгов.
Узрев светлокожих пришельцев, они обомлели.
– Мир-дружба! – бодро приветствовал их Эдик.
Юй Цзи выступил вперед и солидно заговорил, делая руками плавные жесты. Местные немного успокоились и подали голоса, сначала робкие, но быстро окрепшие.
Голые мальчишки, получив указание, унеслись и вскоре вернулись, волоча с собою грубо напиленные доски. Кормчий выбрал с десяток, и тут же расплатился синхальскими кахапанами – квадратными кусочками серебра, клеймеными изображениями льва. Местные радостно залопотали, а отряд вернулся на берег.
Пора было приступать к починке. С помощью канатов и блоков ша-чуань накренили так, чтобы пробоина выступила над водой, и взялись за дело.
Возни хватило на весь день, заканчивали уже при свете факелов, ибо сияния лохматых звезд хватало лишь для вздохов на скамейке.
– Утром надо вода убирать, – радостно заключил Юй Цзи. – И плыть!
Сергий сошел на берег и зашагал по теплому песку. Это было приятно – ступать босыми ногами, и чувствовать, как песчаные струйки продавливаются сквозь пальцы.
Усевшись достаточно далеко, у мангровых зарослей, чтобы только не слышать недовольного бурчания Эдика, чья очередь подошла стоять в дозоре, Сергий уставился в темный океан, сливающийся с черной ночью.
Приблизившуюся Тзану он узнал по шагам. Девушка опустилась на песок за его спиной и обняла, прижалась. Ладони Тзаны заскользили по его телу.
– Ты давно не любил меня… – послышался горячий шепот.
Лобанов вытянул руку и коснулся шелковистой кожи подруги. Повернулся, ища губами девичью грудь и мягко прикусывая отвердевший сосок. Тзана застонала. Остальное видели звезды, но они ничего никому не сказали…
Утро наступило ясное, солнце просвечивало неглубокую воду, где лениво крутились дельфины. Бросая черные тени на вычурные кораллы, «интеллектуалы моря» нежились на отмелях или, перевернувшись кверху брюхом, чесали спины о камни.
На голых скалах, вырастающих из бирюзовой воды, орали белые чайки и расхаживали орланы – как чабаны среди отары овец.
Белый пляж читался словно книга – вот крупные расписные линии, следы от ласт и панцирей черепах;
