– Поехали!
Глава 14
Эйрика Энундсона разбудили девичьи визги – ярлы в соседних палатах забавлялись с туземочками. Конунг потянулся, откинул жаркое одеяло, скроенное из шкурок горностая, и прошлепал к окну.
По двору крепости шатались викинги, кружа вокруг котлов, в которых булькала похлебка, отстаиваясь по углам, где самые азартные резались в кости, играя на свою долю в добыче. Гуннар Метатель Колец ходил скучный – продул все, что ему причиталось, еще и в долги залез, дурень…
Эйрик почесал живот, прислушался к стонам и крикам за стеной. Подумал, что давненько он не отведывал плотских утех, подтянул штаны и решительно двинулся к двери.
В коридоре поджидал Хранир Белый, норманн-великан, спокойный, как идол на кургане.
– Белый! – окликнул его конунг. – Приведи девку!
Великан кивнул понятливо и развернулся уходить.
– Покрасивше сыщи! – добавил Эйрик.
– Сыщу! – прогудел Хранир.
На миг стало темно – это Белый вписался в дверной проем, застя свет. Эйрик вернулся в покои, думая о приятном и отбрасывая назойливые мысли об опасностях.
В коридоре протопали шаги, дверь отворилась, и могучая длань Хранира впихнула в помещение статную девицу, высокую, голубоглазую, с пышной золотой косой. Рубаха ее была изодрана и перепачкана в саже, но груди так мощно распирали ткань, что глаз этих мелочей не замечал вовсе.
– Подойди! – властно сказал конунг на корявом русском.
Девица вздернула голову, ужалила взором голубых глаз, но не ослушалась, подошла.
– Раздевайся, ложись!
Ладожанка искривила презрительно губки и опять не стала перечить – молча стянула рубаху и улеглась. Ее тугое тело было безупречно, а гладкая, плотная кожа чуть ли не светилась матовым оттенком белизны. Эйрик глядел на девицу с вожделением и все ждал воздымания. Не дождался. Ничего не напрягалось в укромности и не заявляло о себе. Дрожащими руками конунг сорвал с себя штаны, но и это не помогло. Раньше-то, бывало, только подумаешь о такой вот девице, и все, гульфик трещит от плотского напряга, ткань не выдерживает! Неужто та ведьма лишила его мужской силы?! Невозможно!
Девица, лежавшая до этого безучастно, отвернув лицо к стене, повернулась и оглядела конунга. Заметив вялый член, обвисший тряпицей, она расхохоталась. Все смешалось в ее смехе – издевка, торжество побежденной, презрение к врагу, никчемному и потешному, и даже легкая брезгливость, какую здоровый человек испытывает к уродцам.
Жестокая ярость кровью ударила в лицо конунгу, воспламенила мозг. Эйрик выхватил меч и набросился на девицу, нанося удары вдоль и поперек, рассекая пышную грудь, перерубая стройную ногу, полосуя живот, не знавший бремени. Девушка умерла молча.
Эйрик отошел к стене, приткнулся к ней лбом. Гулкие толчки сердца ослабли, кровь отливала от лица.
Эйрик нагнулся за штанами, натянул их и прошел к двери:
– Хранир!
Норвежец возник на пороге.
– Убери ее!
Хранир перевел взгляд на кровать. Зрачки его не расширились. Неторопливо подойдя к месту преступления, Хранир замотал труп девушки в горностаевое одеяло и понес на вытянутых руках, осторожно, чтобы не испачкаться.
А Эйриком овладело смертельное равнодушие ко всему на свете. И война ему эта обрыдла, и мир, и власть, и богатство. Зачем они ему теперь?
Подойдя к окну, Эйрик выглянул во двор и крикнул:
– Вади ярла ко мне! Живо!
Вадим был очень недоволен Эйриком. Весь ход войны вызывал у него досаду и раздражение – все шло не так, как мечталось, как приходило ему на ум в сладких грезах. Эти гадские варяги… Они все перепортили! Взяли да и оставили Альдейгу! Предупредили их, что ли? А кто бы мог? Карелы? Да они бы просто не прорвались сквозь строй свейских драккаров! А потом все те драккары спалили, как ненужный хлам в ночь на Купала… И теперь этот придурок, конунг свейский, бегает за ладожанами по лесам, в жмурки с ними играет, в догонялки, и не замечает будто, что не все викинги возвращаются из лесу. Весины, меряне, карелы, ижоры сходятся к пепелищам Альдейги и сжимают, стягивают незримое кольцо… А где дружина Улеба? Пусть уцелела лишь половина варягов, что с того? У гарДского конунга было всего двести человек, когда он 6paл Париж. И взял ведь! Ограбил купцов франкских, обчистил монастыри и монетный двор на острове Ситэ… А Эйрик этого не понимает. И где они теперь, варяги эти?.. Что готовят?..
Вадим расхаживал по шатру, кружил вокруг опорного столба, руки за спину, и злился, злился, злился… На дурака Эйрика, на сволочь Улеба, на всех.
Внезапно полог шатра отпахнулся, и внутрь заглянул Хранир Белый.
– Эйрик зовет Вади ярла, – флегматично сообщил норманн и убрался.
«Эйрик зовет! – передразнил гиганта Вадим. – Тоже мне, собачку нашли… Служи, собачка! Дай лапу! Молодец! На тебе косточку со стола!»
Распаляясь от гнева, Вадим покинул шатер и прошествовал в крепость. Викинги не обращали на него внимания. Правильно, что они – собачек не видали?
