объяснишь, что плохого в том, что я тебе помогаю? Ты все время твердишь, что мы друзья. А друзья должны друг другу помогать.

Она некоторое время молчала, а потом сказала:

– Разворачивайся.

Он удивленно посмотрел на нее.

– Ты спросил, знаю ли я место для пикника. Знаю. Это в противоположной стороне.

Она явно не придумала, что ему ответить, или имеющийся ответ ее не устраивал. Их беседа так ни к чему и не привела. Он посмотрел в зеркальце заднего вида и развернулся на сто восемьдесят градусов.

– Идем на компромисс?

– Сначала я бы хотела услышать условия.

– Я перестану руководить твоей жизнью.

– А взамен?

Он смотрел прямо перед собой. Боялся увидеть, как она прореагирует на его слова.

– Ты должна признать, что я для тебя больше, чем просто друг.

– Ты просишь слишком многого, – произнесла она очень тихо.

– Скажи это один-единственный раз, потом будет гораздо легче, обещаю. – В горле у него стоял комок.

– Можно, я подумаю?

– Чего ты боишься, Холли?

– Себя. Тебя. Тысячи всяких вещей. – Она отвернулась. – Черт возьми, Нил, может, ты снимешь розовые очки? – Она взяла его руку и приложила к своему животу. – Чувствуешь? Я не просто растолстела, я беременна. Ты хоть представляешь себе, на что я буду похожа через месяц? А через два?

– На женщину, проглотившую баскетбольный мяч. Ну и что?

– Есть мужья, которые... – Она произнесла это и запнулась. – Мужья, которых воротит от своих беременных жен. А те, между прочим, носят их родных детей. Ты помнишь фотографию Деми Мур на обложке?

– Ну?

– Тебе было противно на нее смотреть? Он только улыбнулся в ответ.

Она чуть не взвыла.

– Только не рассказывай мне, что ты из тех извращенцев, которые подглядывают за беременными... – Она снова застонала.

– Холли, ты убеждена в том, что тебя любить нельзя. Мои слова тебя переубедить не могут, поэтому я даже и пытаться не буду.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Ты не оставляешь мне выбора. Если слова для тебя ничего не значат, придется просто доказывать это делом. – Он не мог придумать другого маневра. Надо было пройти через это. Иначе он не сможет рассказать ей всю правду. – Далеко еще до того места, где можно устроить пикник?

Она чуть слышно вздохнула, явно обрадовавшись тому, что он дал ей какое-то время на обдумывание.

– Полчаса. – Она огляделась по сторонам. – Ну, минут сорок пять.

– Если ты очень проголодалась и не можешь больше ждать, возьми в пакете яблоко.

– Что-то мне подсказывает, что это будет не просто пикник с холодной курицей и картофельным салатом.

Он рассмеялся.

– Это будет, когда ребенок родится. – Произнеся эти слова, он понял, что высказал вслух надежду на то, что он и тогда останется в ее жизни. – Естественно, что и когда тебе есть – решать тебе самой, – продолжил он с преувеличенной важностью.

На сей раз настал ее черед смеяться.

– Ты мне нравишься, Нил, – сказала она. – Очень-очень нравишься.

– И ты мне нравишься, Холли. – Он надеялся на большее, поскольку в таком тоне они уже как-то беседовали, но после такой вспышки и это неплохо.

Коул остановил машину там, где сказала Холли, на полянке у узкой дороги.

– А почему именно здесь? – спросил он.

– Вон там, – махнула она рукой, – вон там дом, где родились мои дед и прадед. – Коул увидел длинный дом с широким крыльцом и без окон. – Эта земля принадлежала нашей семье больше ста лет.

Коул такого себе даже представить не мог.

Если и были в его семье какие-то предания, то ему никто про них не рассказывал.

– А что случилось? – спросил он. – Почему они ее продали?