густая сладковатая масса — лопуховое повидло. Остудите его и подайте гостям к чаю. Они будут есть и похваливать. Вот увидите.
Плоды лопуха, те самые шарики с цепкими колючками, что так трудно оторвать от одежды и еще труднее вынуть из шерсти животных, тоже можно использовать. Полученное из них репейное масло обладает замечательным свойством — укрепляет волосы и давно уже употребляется в парфюмерии…
Все это может дать растение, к которому человеческие руки еще не прикасались.
Все запретное — привлекательно, говорит пословица. Все редкое высоко ценится. И на этот счет можно услышать народную мудрость о том, что не следует гнаться за ранним огурцом и ранней славой — они очень дороги…
Редкие вещи зачастую имеют высокую цену вовсе не потому, что они дороги сами по себе, а скорее из-за того, что необычны и редки.
Это главное и, пожалуй, единственное достоинство многих достопримечательностей.
Взять, к примеру, почтовую марку. Какая ей цена? И хотя вы вполне уверены, что копеечная — не спешите с ответом. Есть марки, стоящие сотни тысяч рублей. Одну из таких редкостей, выпущенную в небольшом количестве в какой-то из колоний, принес продавать в музей гражданин. И запросил за нее сорок тысяч. Марку взяли на исследование и установили, что она поддельная. Но подделана очень давно знаменитым мастером, изготовившим всего несколько таких фальшивых редкостей. И что интересно: сами подделки стали редкостью и потому приобрели ценность.
Можно привести массу подобных примеров. И не только из мира вещей, но и из живой природы.
Один путешественник слышал в гостинице на острове Цейлоне интересный разговор.
— Опять ананасы… — сказал жалобным голосом мальчик, подойдя к обеденному столу.
— А ты хотел бы ежедневно есть яблоки? — сердито спросил его отец.
Смешно, не правда ли?
Глупый мальчишка не хочет заморских ананасов и считает лакомством наши обычные антоновки! Ну не чудак ли?
Но ведь на Цейлоне ананасы — самые обычные и дешевые фрукты. Так же, как и в других тропических странах. В Бельгийском Конго, например, вокруг негритянских деревень столько этих плодов, что ими кормят скот. А яблоки, доставляемые из Калифорнии или из другой половины земного шара — из Европы, там дорогое лакомство, так же, как у нас ананасы. И скажите, что не права в этом случае замечательная народная пословица о телушке, которая за морем стоит полушку, да рубль перевоз.
Очень похожая история случилась и с цветком, называемым энотерой. Название его сложилось из двух греческих слов —
Но еще триста лет назад в Европе не было ни одного этого растения — уроженца Северной Америки. Только в начале семнадцатого века его стали приобретать европейские ботанические сады.
— Это энотера, — объяснял, наверное, экскурсовод. — Кроме красивых цветов, она имеет утолщенный корень с приятным вкусом. По форме корень энотеры напоминает корень репы. Его вполне можно употреблять в качестве салата.
Трудно сказать теперь, как американский пленник вырвался из куртин ботанических садов за ограду, на свободу. То ли птицы разнесли его семена по пустырям. То ли любители необычных блюд решили разводить заморский цветок с салатным корнем. Неизвестно. Но так или иначе — энотера оказалась на свободе.
Сперва никто не обратил внимания, что на пустырях начали появляться крупные розетки листьев. А на следующий год они выгоняли высокий цветочный стебель. И с каждой весной увеличивалось количество этих розеток и цветочных стеблей.
Спохватились уже тогда, когда одичавшая энотера расселилась по всем европейским странам и стала самым обычным сорняком вроде лебеды или крапивы.
Затруднительно, конечно, утверждать. Но вполне возможно, что после этого энотеру совершенно выгонят из ботанических садов. Кому интересно смотреть на надоевший сорняк, если даже он родом с другой половины земного шара?!
Но присмотреться к этому растению было бы неплохо — ведь раньше употребляли его в пищу. Возможно, что корни нынешнего сорняка можно улучшить, изменить содержание в них различных веществ и превратить беглого пленника в полезный и вкусный корнеплод. Тем более, что энотера, как и лопух, так и жмется к человеку, не уходит от него в недоступные горы и далекие степи.
Может быть, случись это — внимание человека было бы привлечено скорее. Ведь все редкое ценится, а недоступное — влечет.
Вы, наверное, знаете картину замечательного русского художника Левитана «Заросший пруд с лилиями». Рисовал он эту картину с натуры в Мещерском лесничестве.
Еще и сейчас сохранилась там сторожка, в которой не раз отдыхал великий русский художник в перерывах между работой.
И вот на поляне, против этой самой сторожки, не изображенной на картине, у самого пруда растут красивые белые цветы. В сумерки они видны издалека — как бы светятся тихим, таинственным светом (в полумраке белый цвет заметнее всякого другого). Недаром в народе называют их ясными очами, а то и солнечной росой. А по-литературному — белозоры.
Эти замечательные цветы распускаются поздно — после сенокоса, когда другие обронили свои яркие венчики и заняты накачиванием соков в созревающие семена. И хотя белозоры цветут позже всех — они успевают опылиться, завязать семена и подготовить их к суровой зиме.
Садоводы, работающие над выведением новых сортов декоративных растений, сидят зачастую в библиотеках, перелистывая пыльные пожелтевшие каталоги и справочники в поисках подходящих для скрещивания сортов. Но если садоводы живут в Москве или только приехали в столичные библиотеки на «раскопки», им следует сесть на пригородный поезд и доехать до станции Малаховка или Удельная. А то и пешечком прогуляться вдоль речки Пеховки, и с правой стороны, за дачами, на заболоченной низине, они смогут увидеть чудесные звезды белозоров, которые сильнее всего пахнут в полдень и ароматом напоминают жасмин.
Мало того, что цветут белозоры почти на границе лета и осени, Для них, как и для астр, весна наступает тогда, когда гаснут разноцветные фонарики луговых и лесных цветов.
Белозоры — хорошие медоносы. Поэтому от них не должны отворачиваться и пчеловоды.
Почему бы не развести медоносы на больших полях у пасек и не дать пчелам взяток в такое время года, когда у них основные работы подошли к концу?
Другими словами, почему бы не подумать над тем, чтобы ввести эти поэтические цветы в культуру?
На витрине магазина, за огромными зеркальными стеклами, устроены полочки. На них, одинаково яркие зимой и летом, лежат яблоки и груши, сделанные из воска или папье-маше — размоченной и проклеенной бумаги. С верхних полочек свешиваются такие же неувядающие гроздья винограда, покрытые краской и слоем блестящего лака.
Но вот на витрине появилось объявление: «Получены новые фрукты — роза».
Прохожие останавливаются, несколько нерешительно топчутся, заходят в магазин и направляются к стеклянному прилавку, где в картонных ящиках лежат плоды, по форме напоминающие лимоны, но имеющие цвет спелых плодов шиповника, уцелевших на колючих ветках после первых заморозков.
— Покупайте, покупайте, — улыбается продавщица. — Очень вкусные фрукты… Они совсем новые, только что выведены селекционерами. Это же обычная роза.
— Роза, говорите? Отвесьте килограммчик этой самой розы для пробы. Посмотрим, что за фрукты стала давать наша старая знакомая…
Весь этот разговор у прилавка фруктового магазина, так же как и объявление о продаже новых фруктов, пока еще выдумка. Но это не бесплодная фантазия. Вовсе нет.
