– Хочешь, сделаем дополнительные снимки?

– Не стоит. Надо взять пункцию спинного мозга.

– Да, пожалуй.

– А пока что тебе надо ее осмотреть.

– Сегодня?

– Я... – Тут зазвонил телефон. – Извини. – Он поднял трубку. – Я слушаю.

– Вас просит миссис Макнейл. Говорит, что дело очень срочное.

– По какому коду?

– Номер двенадцать.

Кляйн сразу же соединился с Крис.

– Миссис Макнейл, это доктор Кляйн. Что у вас случилось? Срывающимся от истерики голосом Крис закричала:

– О Боже, доктор, с Реганой плохо! Вы можете прийти прямо сейчас?

– Что с ней?

– Не знаю, доктор, я просто не могу этого описать! Ради Бога, приходите! Как можно скорей!

– Иду.

Он повесил трубку и соединился со своим секретарем:

– Сюзанна, попроси Дрезнера принять моих пациентов. Переодевшись, Кляйн обратился к невропатологу:

– Это она. Хочешь, пойдем вместе со мной, это совсем рядом, через мост.

– У меня есть час свободного времени. – Тогда пошли.

Через несколько минут врачи были на месте. Дверь открыла испуганная Шарон, и они сразу же услышали из спальни Реганы крики ужаса и стоны.

– Меня зовут Шарон Спенсер, – представилась девушка. – Проходите, пожалуйста. Она наверху.

Шарон открыла дверь в спальню:

– Крис, врачи пришли.

Крис рванулась к двери. Лицо ее было искажено ужасом.

– О Господи, проходите! – дрожащим голосом выдавила она. – Вы посмотрите, что с ней делается!

– Это доктор...

Кляйн запнулся. Он увидел Регану. Истерично крича и заламывая руки, она поднялась над кроватью, на секунду зависла в горизонтальном положении и тяжело рухнула на матрац. Затем ее тело опять приподнялось и вновь упало.

– Мамочка, останови его! – визжала девочка. Останови его! Он хочет меня убить! Останови его! Остано-о-о-о-о-в-и-и-и-и его-о-о-о-о, ма-а-а-а, ма-а-а-а!

– Крошка моя! – зарыдала Крис и закусила кулак. Она умоляюще посмотрела на Кляйна: – Доктор, что это? Что с ней происходит?

Врач растерянно покачал головой и, не веря своим глазам, продолжал наблюдать за Реганой. Она то поднималась над постелью, то, задыхаясь, падала на кровать, будто невидимые руки хватали ее и подбрасывали снова и снова.

Крис дрожащей рукой прикрыла свои глаза.

– О Боже, Боже, – прохрипела она, – доктор, что это?

Неожиданно движение прекратилось, и Регана закрутилась на кровати. Глаза ее закатились, и теперь были видны одни белки. – Он сжигает меня... сжигает меня! – стонала девочка. – Я горю! Горю!

Она начала быстро сучить ногами. Врачи подошли поближе и встали по обе стороны кровати. Дергаясь и извиваясь, Регана выгнула шею и запрокинула назад голову. В глаза врачам бросилось ее распухшее горло. Она начала бормотать что-то странным грубым голосом, исходившим, казалось, из груди.

– ...откъиньай... откъиньай...

Кляйн нащупал ее пульс.

– Ну, маленькая, давай посмотрим, что с тобой случилось, – тихо предложил он.

Вдруг врач пошатнулся и отпрянул, чуть не упав на пол. Регана неожиданно села и оттолкнула его с такой силой, что он отлетел в другой конец комнаты. Лицо ее было искажено злобой. – Этот поросенок мой! – взревела она. – Она моя! Не прикасайтесь к ней! Она моя!

Регана визгливо рассмеялась и упала на спину, как будто ее кто-то толкнул.

Крис, задыхаясь от слез, выбежала из комнаты.

Кляйн подошел к постели. Регана нежно поглаживала свои руки.

– Да-да, ты моя жемчужина, – тихо напевала она тем же странным грубым голосом. Глаза девочки были закрыты, и, казалось, она входит в экстаз:

– Мой ребенок... мой цветочек... моя жемчужина...

Потом Регана вдруг опять начала извиваться, выкрикивая лишь отдельные невнятные слова. Внезапно она резко села с беспомощным и испуганным выражением лица. Глаза девочки были широко раскрыты.

Она замяукала.

Потом залаяла.

Потом заржала.

Потом, согнувшись пополам, начала стремительно вращать свое туловище. При этом Регана тяжело и прерывисто дышала.

– О, остановите его! – рыдала она. – Пожалуйста, остановите его! Мне так больно! Заставьте его остановиться! Мне трудно дышать!

Кляйн не смог вынести это зрелище. Он взял свой чемоданчик, поставил его на подоконник и начал приготавливать все для укола.

Невропатолог оставался у кровати. Регана упала на спину, как будто ее снова кто-то толкнул. Глаза ее закатились, и, бешено вращая одними белками, она забормотала что-то низким, грудным голосом. Невропатолог склонился над ней, пытаясь разобрать слова. Потом он заметил, что Кляйн подзывает его к себе. Врач направился к окну.

– Я введу ей либриум, – зашептал ему Кляйн, поднося шприц к свету, – но тебе придется подержать ее.

Невропатолог кивнул. Он внимательно вслушивался в бред девочки, склонив голову в сторону кровати.

– Что она говорит? – еле слышно поинтересовался Кляйн. – Не знаю. Какую-то чепуху. Бессмысленный набор звуков. Такое объяснение ему самому не очень-то понравилось.

– Она произносит эти слова так, будто они что-то обозначают. Я ясно слышу ритм.

Кляйн кивнул ему, и они тихо подошли к кровати с обеих сторон. Когда они приблизились, Регана напряглась и застыла. Врачи понимающе переглянулись. Тело девочки начало изгибаться назад, как лук, в немыслимую дугу, пока голова не дотронулась до пола. При этом Регана оглушительно визжала от боли.

Врачи вопросительно взглянули друг на друга. Кляйн подал сигнал невропатологу. Внезапно Регана потеряла сознание, упала и помочилась на кровать.

Кляйн нагнулся и приподнял ей веко. Потом нащупал пульс. – Она скоро придет в себя, – прошептал он. – По-моему, у нее обморок. Как вы считаете?

– Кажется, да.

– Давайте все же застрахуемся, – предложил Кляйн.

Он сделал ей укол.

– Что вы думаете? – поинтересовался у невропатолога Кляйн, прижав ватку к месту укола.

– Поражение височной доли мозга. Возможно, Сэм, что это шизофрения, но началось все слишком неожиданно. Раньше ничего этого не было?

Кляйн отрицательно покачал головой.

– Может быть, истерия?

– Я уже думал об этом.

– Естественно. Но ведь тогда получается, что она проделывает все это сознательно. – Невропатолог недоверчиво покачал головой. – Нет, здесь явная патология, Сэм. Ее сила, бред преследования, галлюцинации. Да, при шизофрении все эти симптомы наблюдаются. Но такие приступы бывают и при